Между Сциллой и Харибдой
Шрифт:
Однако, товарищу комбригу не до смеха:
– Серафим!
– Аз езмь…
Тот, как будто его душат, расстёгивает ворот гимнастёрки:
– Мне до конца года КРАЙ(!!!) надо сдать установочную партию в двенадцать противотанковых пушек… Уже октябрь, а не сделано ничего. Ты понимаешь: НИЧЕГО!!!
Сделав фейс дубовым топорищем:
– Раз тебе «надо» сдать – значит, ты должен их сдать.
– ЭТО НЕВОЗМОЖНО!!!
– Невозможно или нереально?
Удивляется:
– А какая разница?
Отвечаю словами Виссарионовича – которые, тот возможно ещё
– «Нереально», это к примеру – до Луны пешком дойти! А всё остальное – всего лишь «невозможно».
Надеюсь, не узнает и не репрессирует незаконно.
Поегли, от возмущения, чуть не задохнувшись:
– Издеваешься? А я уж, было считал тебя другом…
– Нет, вовсе не издеваюсь – я таким образом думаю, как тебе помочь.
– …???
В действительности же, я давно уже всё придумал.
– Ты покури пока, а я ещё подумаю… Молча. И ты тоже… Того, этого… Подумай, Мартын!
Комбриг сместился к открытому окну, достал пачку каких-то шибко продвинутых папирос и задымил распространяя ароматный запах дорого табака… Наконец прикурив вторую папиросу от первой, хитро улыбаясь, главный конструктор обращается ко мне:
– Серафим! Мне были выделены довольно приличные средства для поднятия предприятия с колен…
Делаю шибко заинтересованный вид:
– «Средства», говоришь? Ну и…?
– Помнишь, ты говорил: «как зарабатываем – так и сидим»? Мы могли бы договориться…
– «Фифти-фифти»?
– Ну а почему бы и нет! Так, что? По рукам?
Наконец услышав «волшебное слово», я принял без всяких кавычек – судьбоносное для многих людей решение:
– Кажется, я придумал – как тебе помочь и себя при этом не обидеть: ты только – ничему не удивляйся и ни во что не вмешивайся. Доверься мне, Мартын и, у нас с тобой – всё будет в шоколаде!
Проводив Поегли, переставляю цветочные горшки на оконном подоконнике и поздним вечером, как стемнело, ко мне в кабинет через чёрный ход ужом проскользнул Барон:
– Слушай, Миша – тут такое дело…
На следующий день «командировочные» гулять не перестали, а я успел обежать всё ульяновское начальство – все «три ветви» власти и, с каждой из них сумел договориться.
Наутро следующего дня начались массовые посадки – задержания, то есть.
Едва держащихся на ногах депутатов провоцировали на нарушение Уголовного кодекса, писали на них заявление в районное НКВД, а затем арестовывали и под белые руки препровождали в кутузку. Невозможность стояния на своих двоих – тоже не являлось причиной избежать сурового пролетарского наказания: ведь лёжа – тоже можно совершать уголовно наказуемые деяния.
Напрасно протрезвевшие на следующий день «лучшие специалисты», бия себя в грудь – утверждали, что «ничего не было», или они ничего не помнят.
Но многочисленные свидетельские показания говорили:
БЫЛО!!!
«Ничего непомнящим, наоборот – вешали наиболее тяжкие статьи, как например – групповое изнасилование три года как
Пролетарский суд в Ульяновске оказался скорым – буквально через неделю, после суперкороткого следствия процесс пошёл за процессом и, довольно гуманным – никто из подсудимых более года домзака не получил. И менее – тоже. Перед отправкой на этап, Мартын поговорил с каждым своим заводчанином индивидуально и, все «вновь обращённые» зэка – написали слёзную просьбу отправить их для отбывания наказания в Ульяновский ИТР, в «Особое проектно-техническое бюро № 007».
Просьба была удовлетворена и после «обряда посвящения» – так называемых «адских» пяти часов в карцере и «райских» полчаса в «прачечной», лучшие специалисты Артиллерийского завода в Подлипках влились в наш дружный коллектив.
Что оказалось как нельзя кстати.
Кроме одного.
Когда «специалисты» уже сидели в ульяновской кутузке, я обратился к их начальству:
– Заметь, Мартын: я отнюдь не спрашиваю – кто именно из твоих орлов послал на фуй нашего Председателя. Ведь, это может оказаться какой-нибудь классный фрезеровщик – жизненно важный для твоего завода.
Конечно, Поегли был в шоке – это ещё мягко сказано.
– Но, пойми меня правильно: нужна жертва!
Свобода слова – свободой слова, но кажущиеся безобидные обзывалки в адрес «власть предержащих» – могут плохо кончиться, прежде всего для тех – кто это себе позволяет. Не припомню, к примеру, исторических фактов, чтоб наш последний Недержанец – хоть кого-то из «добра нации» оптом или в розницу, хоть как-то обзывал. Но среди дореволюционной интеллигенции – было модно всячески словесно изощряться в его адрес.
И, что?!
Многие из остряков-образованцев кончили подобно николаевской семейке: с чекисткой пулей в затылке в грязном подвале – в котором в каждом углу насцано.
Поэтому, я вполне убеждённо считаю, что подобные выходки осмелевшего быдла – надо жёстко пресекать!
Сухо-официально:
– Если сам не назовёшь, товарищ Поегли – я выберу на закланье первого попавшегося!
Он, конечно назвал «жертву» – куда ему деваться… Но отношение между нами с тех пор – стали из дружеских, сухо-официальными.
Судьба того, кто «официально» послал «пёхом» нашего Председателя, была увы – очень печальной.
Сперва, после «чистосердечного» признания – Фрол Изотович лично набил тому рожу в кутузке и всласть попинал сапогами – стараясь заехать каблуком в челюсть. Затем, Абрам Израилевич оформил «антисоветскую агитацию» и пришлось-таки бедолаге ехать на лесоповал с полновесным «червонцем» за плечами.
Одно хорошо дополнительным бонусом: товарищ Анисимов перестал злоупотреблять «торжественными» церемониями – по каждому удобному случаю и без оного, что сэкономило мне изрядно времени.