Между Сциллой и Харибдой
Шрифт:
Да и не только мне!
Но, «отряд не заметил потери бойца».
«Установочную партию» в двенадцать 47-мм противотанковых пушек получивших индекс ГАУ «Зверобой-1К», Красная Армия для войсковых испытаний получила вовремя. Правда, не из Подлипок – а из Ульяновска… Но про это мало кто знал, а кто знал – предпочитал помалкивать.
«Лучшие», но злоупотребляющие спиртным специалисты из Подлипок – подлечившись от алкоголизма, кое-чему научившись у нас и, в обратном процессе – кое-чему научившие наших и, по истечению срока наказания отправились домой абсолютными
Но, не все!
Кое-кто из них предпочёл остаться в Ульяновске, кого-то удалось уговорить устроиться к Дыренкову в АО «Россредмаш», что дополнительно испортило отношение между мной и Главным конструктором будущего артиллерийского «Завода № 8». В общем-то, моя задумка вполне удалась и в «сухом остатке» я остался доволен: в ситуации когда «кадры решают» всё – я приобрёл (на время или на постоянно) нескольких высококвалифицированных рабочих и инженеров – здорово помогших в реализации кое-каких интересных задумок.
Квалифицированных кадров – специалистов-рабочих и инженеров в России, не просто – не хватало…
Не хватало – просто катастрофически!
Было в эпоху НЭПа ещё одно «психико-историческое» обстоятельство – которое могло поставить жирный Андреевский крест на любой прогрессорской хотелке попаданца. При ближайшем рассмотрении менталитет инженеров-хроноаборигенов оказался совсем не таким, к каковому я привык – работая на своём «Заводе сельскохозяйственного машиностроения, имени…» в позднесоветское время.
ЭТО – КАСТА!!!
Каждый доставшийся Советской власти от старого режима инженер – мнит себя незаменимым, мало того – эдаким «пупом земным». Причём, в чём бы хорошем – они бы проявляли эту свою кастовость.
Давно уже дивлюсь-удивляюсь: в принципе, ничто не мешало топовой технической интеллигенции – хотя бы из чувства самосохранения договорившись об совместных действиях, поставить большевиков в крайне «интересное» положение.
Ан, нет: эгоцентричный индивидуализм наших технократов – просто зашкаливал!
Вот, их всех по одному и передавили как хорёк ночной порой давит в курятнике слепошарых курей…
Другой момент.
В отличии от советского инженера эпохи застоя, или своего современника-коллеги – демократичного инженера-американца к примеру, русский инженер – сам не спустится в шахту и взяв в руки отбойный молоток – не покажет рабочему как надо работать. Не встанет он у плавильной печи, у станка и тому подобное…
Русские инженерные традиции таковы, что «специалисты» предпочитают сидеть в конторах и всю жизнь перебирать бумажки – подальше от грязного производства. И даже революционный террор времён военного коммунизма, не смог избавить его от привычки смотреть на «быдло» сверху вниз и частенько на него поплёвывать [49] .
49
Интересующиеся могут почитать про это в книге Джона Д. Литтлпейдж и Демари Бесс. «В поисках советского золота».
Что, сцуко, характерно: даже молодые специалисты
В свою очередь «быдло» – отвечает «касте» полной взаимностью: на предприятиях промышленности процветает так называемое «спецеедство» – травля рабочими инженерно-технических работников. На слуху и в прессе – многочисленные факты избиения и даже убийств «технократов-элитариев» прямо на рабочем месте.
Конечно, мои «подопечные» – зэки из Ульяновского исправительно-трудового лагеря, которыми я укомплектовал «Особое проектно-техническое бюро № 007», несколько отличались от своих «вольных» коллег. Эти люди, пережив мощнейший стресс – связанный сперва с совершённым ими преступлением, а затем с последовавшим наказанием – за редким исключением были психологически податливы как «пластилин».
Лепи с них, что хочешь.
Однако, на одних зэках далеко не уедешь – НКВД остановит!
Проблема комплектования инженерно-техническим персоналом – не только «ОПТБ-ОО7» и Опытно-экспериментального цеха при нём, но и других производственных структур – создаваемой мной подпольной промышленной «империи», остро встал уже весной-летом 1924 года и в будущем грозил ещё более усугубиться.
К счастью, «лихие 20-е» – любезно предоставили мне немало возможностей для решения этой проблемы, которыми я не преминул воспользоваться.
Ульяновская воспитательно-трудовая колония (ВТК) для несовершеннолетних начала превращаться в «Завод контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина» летом-осенью 1924 года – когда рядом с бывшим женским монастырём начали возводить стены его первого цеха, а из Германии стало прибывать оборудование и начали приезжать первые специалисты – инженеры и рабочие. Которые должны были обучать воспитанниц делать всё: от школьных линеек и циркулей – до микрометров, нутромеров, калибров и штангенциркулей.
Однако, сразу же выяснилось: некоторые нанятые за валюту специалисты, мягко говоря – не соответствовали заявленному профилю. Из пятнадцати первых «ласточек» только одиннадцать оказались лекальщиками или вроде того, а профессии остальных четырёх были весьма далеки от производства точнейших контрольно-измерительных инструментов и приборов: архитектор, инженер лесного хозяйства, химик и железнодорожник.
Нет, эти немцы вовсе не самозванцы: это наши бестолково-тупорыло-равнодушные бюрократы в столице – напутали-перепутали!
Мимо такой удачи я не мог пройти и, тут же от имени всемогущего НКВД – технично перевербовал заблудившихся «интуристов» в «ОПТБ-ОО7».
Особенно, хочется лишний раз упомянуть Фрица Ратценберга – чей вклад в развитие ульяновской промышленной химии, вряд ли можно переоценить!
Кстати, спешу обрадовать придерживающихся общечеловеческих ценностей: в этой «шарашке» уже летом 1925 года – больше специалистов числилось вольнонаёмными, чем отбывающих срок.
После этой истории мне вспомнилось кое-что из ильфо-петровского «Золотого телёнка: