Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии
Шрифт:
То же самое и с семинаром: весь семинар ничего не получается, тяжело, а когда начинает получаться – семинар кончается. Он переживает не то, что происходит «здесь и сейчас», а то, что произошло раньше. Когда он приезжает с семинара и начинает вспоминать, он как бы кино прокручивает. Чтобы научить его лучше переживать и чувствовать, необходимо научить его переживать то, что только что произошло. А не то, что произошло вчера. Объемность близкого прошлого, которое еще не совсем угасло в чувствах, очень важна. Ему, чтобы быть полноценной личностью, нужно встречаться с двумя персонажами: одним «здесь и сейчас», в котором он как бы
Выступление перед аудиторией – тоже мой ресурс. Откуда-то все так легко берется, и я знаю, что это нравится студентам. И еще одно комфортное состояние – когда я все забрасываю и валяюсь в постели, уставившись в потолок. Просто думаю… Бывает редко, когда никто не тревожит и находишься один. В принципе я экстраверт, но одиночество для меня важно. Это мой ресурс – когда меня оставляют в покое, никто не дергает.
Терапевт: И что вы делаете в одиночестве? Если придет Карабас-Барабас и вас повесит на гвоздь в кладовке – это для вас одиночество, это ресурс?
Виктор: В кладовке… Да, хочется иной раз закрыться в кладовке. (Смеется).
Терапевт: Значит, ресурс. Значит, требуется Карабас-Барабас и крюк покрепче.
Виктор: Я иногда пресыщаюсь общением, и мне хочется побыть одному.
Терапевт: Но вам все равно, как висеть: вверх головой, вниз головой на крюке…
Виктор: Иногда я стою вниз головой.
Терапевт: Вас что, устраивает, если вас за пятку подвесят в кладовке?
Виктор: Я хочу, побыть один: все ушли, никого нет.
Терапевт: Но если вы один в кладовке, это нормально?
Виктор: Нет, я хочу, чтобы был комфорт.
Терапевт: Значит, это не комфорт?
Виктор: Нет.
Терапевт: А что для вас комфорт?
Виктор: Комфорт – когда все вещи на своих местах.
Терапевт: Если в кладовке метла стоит в углу, веник в другом углу, мусорное ведро в третьем углу, а вы висите на крюке вниз головой – это комфорт?
Виктор: Частично.
Терапевт: Что же нам не хватает для счастья?
Виктор: Хорошо бы изменить положение тела.
Терапевт: На крюке, но вверх головой?
Виктор: Не на крюке. Чтоб где-нибудь рядом. Чтоб я мог лежать, смотреть в потолок, предаваться размышлениям.
Терапевт: И о чем вы размышляете тогда?
Виктор: О чем? Фантазирую.
Терапевт: О чем вы фантазируете?
Виктор: У меня очень инфантильная фантазия – всякие сказки.
Я думаю, что он имеет в виду просто отрывочность, случайность, что там то одно, то другое. Второе, что он имеет в виду, это склонность достигать успеха, наказывать обидчика или видеть, как кто-то упал в лужу, или вырастать до главного врача, или машиниста поезда. Не думаю, что это на самом деле инфантильное фантазирование, я думаю, что это нормальное фантазирование.
Терапевт: Какую роль вы в них сами принимаете?
Виктор: Ведущую.
Терапевт: Кто вы там – колобок?
Виктор: Я – распорядитель всех.
Терапевт: Вы Карабас-Барабас?
Виктор: Пожалуй, да.
Терапевт:
В связи с его запором я начинаю проверять тему агрессии, в частности, подавленной, зажатой агрессии. Дело в том, что запор как нечто удерживаемое, может тоже рифмоваться с внутренней агрессией, которая не нашла себе способа выразиться. И эти разговоры – «висеть на крюке», «кого-то подвесить», «расстрелять» – шуточно зондируют тему агрессии. Кроме того, у человека могут быть полярные пары состояний: если человек внешне мягок и нежен, то у него может быть скрытым другой полюс этого качества – агрессия. Я замечаю, насколько актуальна эта пара… То, что он с трудом удерживается в обычных отношениях, может быть связано с тем, что в нем подавлена агрессия.
Виктор: Нет, я могу расстрелять, вешать не буду. Нет, конечно, у меня нет таких кровожадных фантазий… Или же я думаю над какими-то своими идеями, обобщаю, просто, без усилий. И еще ресурс – если у меня есть возможность работать в библиотеке. Если большая библиотека, большой каталог, большой выбор…
Терапевт: Вы читаете книжки или вы скорее перебираете названия, чтобы иметь в виду, сколько вообще всего интересного можно прочесть?
Моя гипотеза состоит в том, что он, набирая то, что потенциально можно прочесть, актуализирует три своих состояния: склонность к мечтанию, склонность к рассеянности (тут посмотрел, там посмотрел) и нечто, похожее на запор: набрать очень много всякого, что не переваривается, и удерживать на всякий случай.
Виктор: Я перебираю названия и набираю как можно больше названий по данной теме, потом набираю эти книги, могу сидеть в библиотеке от закрытия до открытия. И получаю от этого удовольствие.
Он, конечно же, хотел сказать «от открытия до закрытия». «Сижу от закрытия до открытия» – это запор.
Терапевт: Представляете, как бы было здорово, если бы вы были мышью – жили бы в библиотеке, грызли бы книжки.
Виктор: Я люблю, когда информация избыточна.
Терапевт: Вы бы их грызли – одну погрызли, другую погрызли.
Я опять проверяю тему возможной агрессии. Оральная форма агрессии, может быть, сняла бы напряжение в области кишечника.
Виктор: Да, именно так. Но я не хочу там оставаться, если уже пресыщен книгами. И когда я начинаю работать, у меня возникает ощущение владения информацией, ощущение, я бы даже сказал, владения телом, ощущение легкости. Но мне негде все это реализовывать. Я нахожусь в таком городе, в котором общаться на данные темы очень странно. Ярлык ненормального человека я носил очень долго. Коллеги-психиатры обычно ставили мне этот диагноз.
Терапевт: Как бы вы хотели, чтобы решились эти две ваши проблемы?
Виктор: По первой проблеме я сам с этим много работал и уже очень много сделал, и сейчас мне бы хотелось, чтобы была регулярность, чтобы это не стоило мне ритуалов, стояния на голове по несколько минут в день. Чтобы я не задумывался над этим. Второе. На следующем семинаре я хочу быть в форме, как ученик, находиться в потоке учебного процесса.
Терапевт: Скажите, а вы деньги копите?
Виктор: У меня не получается. Я копил бы.