Между жизнью и смертью
Шрифт:
Блеснувшее лезвие перерубило позвоночник Кошевого, и его голова беспомощно повисла на остатках целых жил, мускулов и вен. Затуманенные глаза Михаила от боли вылезли из глазниц и укоризненно уставились на убийцу. Тугая
- Чего ты бросил его? – недовольно пробурчал Митя.
– Предупреждать надо!
- Да он дохлик, – поставил точный диагноз Калуга.
– Пошли к Акиму.
Не обращая внимания на всё ещё держащего перед собой окровавленный топор Коршуна, уркаганы двинулись к выходу.
- Что же ты натворил? – услышал Борис крик раздавшийся совсем рядом.
– Зачем у меня мокруху разводишь?
Застывший Рохлин удивлённо смотрел, как Мишаня Маленький побежал к мёртвому подчинённому. Он подскочил к Коршуну и, смотря ему прямо в глаза запальчиво выкрикнул:
- Ты нелюдь… – Мишаня от гнева сжал небольшие кулаки.
– Просто зверь, гад!
- И ты туда же! – выдохнул перекошенным ртом Коршун и наотмашь ударил обвинителя послушным топором, как будто рубил дрова.
– Получай!
Лезвие метко вошло между
- Ничего себе разворот! – растерянно протянул Калуга.
– Мишаню то за что?
Ему никто не ответил. Григорий стонал, валяясь на полу. Двое испуганных работяг жались к стенам. Рохлин талантливо делал вид, что его вообще нет на свете.
- Вот попал, – хаотично думал он.
– Нужно выбираться. Пока начальство не прибыло. Загребут в карцер всех подряд!
Он благополучно выскользнул вслед за ушедшими урками. Разбирательства руководства лагеря были недолгими. Григорию повезло, и его не наказали, а даже сгоряча назначили начальником столярного цеха. Благодаря этому скоропалительному решению он, шутя, пережил суровую колымскую зиму. Коршуна через неделю нашли мёртвым, он не проснулся после долгой ночи. Ему кто-то во сне тихо, одним ударом, вогнал в ухо десятисантиметровый гвоздь. Мишаню в лагере любили и уважали…