Между жизнью и смертью
Шрифт:
- Служу трудовому народу!
… Капитан стал образцом военного для Михаила. Стройный брюнет, элегантно-военный вид. Перепоясан кожаными ремнями, в петлицах с золотыми позументами горит капитанская «шпала». На рукавах широкий красный шеврон окаймлен золотом. Гимнастёрка сидит как влитая. Не военный, а выставочный экспонат!
- Вот бы стать капитаном! – часто мечтал Михаил.
– Во всём мире не сыщешь лучшей формы, чем в РККА!
Незаметно подобралась зима. Морозище трещал грозно, таких на Дону не бывает! Взвод на стрелковом тренаже на берегу Шилки с учебными
- Ужас, как холодно!
– все тёрли красные уши в своих будёновках, шапок-ушанок тогда не выдавали.
Михаил сунул руки в карманы шинели, и доброжелательный комиссар школы старший политрук Волошенко, тут же прервал беседу:
- Курсант Кошевой.
- Я.
- Встать смирно! – приказал он строго.
– Выньте руки! Ещё раз увижу, получите наряд вне очереди!
От неожиданности Михаил резко вскочил и в душе был обижен на замечание, но дисциплина в РККА была железной.
- Наверное, так и надо! – понял он позднее.
– Забывать, что ты пример для рядовых нельзя ни на минуту.
Старший политрук Волошенко по своему вёл среди слушателей курсов воспитательную работу, не слишком много говоря о высоких идеалах.
- А ну, хлопцы, давайте спивать!
Говорил он, и бойцы пели:
- «Из-за лесу солнце всходить, Ворошилов едет к нам»
Потом про Галю, которая была молодая, и которую привязали «до сосны косами» и там еще был «по-пид горою гай». Пели также идейные частушки про старого неспособного мужа.
- Гарно!
Он применялся к конкретным обстоятельствам, и его усилия были действенны. Когда курсанты совершенно выдохлись после шестидесяти километрового марша и падали от усталости, он сказал:
- А ну, хлопци, слухай сюда!
- Мы слушаем. – Ответил за всех Михаил.
- Що це воно таке, что если бы воно було, то ничего бы на свете не було?
- Не знаем, товарищ капитан!
– сказали курсанты хором, сильно заинтригованные.
- Видите высоту?
– он указал на холм, примерно с километр впереди.
– Вот туда дойдём, там и скажу.
Дошли, свалились на землю почти замертво, сбросили с плеч тяжёлое снаряжение и, отдышавшись, спросили:
- Так что же это, товарищ капитан?
- А это если бы в том месте, откуда рождаются дети, были бы зубы!
… Наконец подошло последнее воскресенье перед выпуском и поступлением лучших выпускников в военное училище. Закончена уборка помещений, форма наглажена и вычищена. Нынче взвод идёт смотреть кино в город.
- На девушек посмотрим…
Ротный строй дубасил по гулким мостовым старинной крепости, расположенной, кажется, на краю света. Сосед справа Витька Цурканов, слесарь сталинградского завода «Баррикады», шёпотом спросил Михаила:
- Фильм, то какой?
- Вроде бы покажут «Шорса», - предположил Кошевой.
– Мне Сенька - киномеханик говорил.
- Лады…
Сегодня и впрямь демонстрировали фильм Александра Довженко «Щорс», о легендарном герое гражданской войны.
- Садись! – в зале прозвучала команда командира взвода.
-
– Настоящий кинотеатр! Ты видел, какие девушки стояли у кассы?
…По женскому обществу все курсанты соскучились очень, особенно женатые. В город их поодиночке не пускали, увольнительных не было. Направляли только в наряды военного патруля. Ходили по улицам втроём, подходили к поселковому клубу, в затянутых морозом окнах, видели танцующих девушек и парней.
- Вот бы попасть внутрь! – торопливо передавали винтовки одному, а двое шли в клуб.
Там танцевали, отводили душу и обратно на мороз, не дай бог, на старшину наскочишь! Несмотря на то, что фильм интересный, Михаил, как только погас свет, по привычке засыпает. Сказывалось слишком большое напряжение учёбы…
- Выходи строиться!
– зычный голос лейтенанта разбудил Михаила, когда киносеанс закончился.
Обратная дорога в гарнизон оказалась веселее. На гуляющих тёплым вечером девчат, ребята глядели с нескрываемым вожделением. Как и они на нарядных военных, но не все, особо породистые лицом и статью, из дворянок, выказывают одно презрение:
- Мясо. – Свысока бросает одна светлокожая блондинка.
– Говядинка.
- Мослы, - поддерживает подругу голубоглазая красавица.
– На убой ведут!
Это дети высланных сюда «врагов народа» понял Михаил.
- Злобствуют! – подумал он, забывая, что формально сам сын осужденного по этой статье.
– С такими орлами никому не получится свернуть нас с правильного пути.
Кошевой с удовольствием оглядывал своих молодцеватых товарищей. Фуражки одеты лихо, чуть набекрень. На ногах не сапоги, а ботинки, но начищенные до зеркального блеска. Все подтянутые и опрятные. Как будто почувствовав необходимость продемонстрировать силу и красоту бойцов Красной Армии, лейтенант Ушаков скомандовал.
- Кошевой, запевай! – Михаил тут же сильным голосом взял такой тон, что строй подхватил дружно и в ногу.
– Пала тёмная ночь у приморских границ, лишь дозор боевой не смыкает ресниц!
Глава 21
Борису Рохлину, бывшему актёру ленинградского театра, снилось, что у него оторвана голова. Вокруг вольготно развалилось зрелое лето, всяческое щебетание и цветочки, а голове холодно. Бедная головушка голая и кто-то катит её ногами по траве в глубокую яму, как мяч в ворота. А оттуда отчаянно дует и Борису от этого страшно. Поэтому бесхозная голова по пути ловко ухватилась зубами за подвернувшуюся ветку, сучок скрипнул и обломился... Сон прервался.
- Чёрт, приснится же такое! – подумал Борис и перевернулся на другой бок.
– Будто саблей начисто срубили, даже шея болит…
Он хотел натянуть на всамделишную голову бушлат, поэтому на секунду приоткрыл глаза, обмер от страха и быстро зажмурился. Кто-то стоял рядом, занеся над его беззащитной лысиной острую железную скобу, какими крепят брёвна.
- Пока сплю, не ударит... – молниеносно сообразил Борис и скомандовал себе.
– Спи, дурак, защурься, дыши ровней, не вздумай глянуть.