Междумирье
Шрифт:
Шут не остался в долгу:
– Ах, так! Тогда я заберу подаренный вам моей мамочкой дубовый стол, за которым усаживаются, гремя доспехами, ваши рыцари!
Артур сделал вид, что рассвирепел не на шутку и стукнул по столу рукой:
– Я лучше разрублю его на дрова для камина, чем он достанется тебе.
Шут сделал неуклюжий реверанс:
– Я лучше в болото, чем в монастырь.
– То-то же!
Король расхохотался и велел шуту отправлять гонца в дом к Анетте. Ему очень не терпелось посмотреть на избранницу его любимца.
– Мэри, ты слышала новость? Анетта выходит замуж за королевского шута!
На
– Надо же, скоро и рыцари начнут брать простолюдинок в жены! – сердито ответила ее соседка, Тощая Мэри и поправила фартук на дряблом животе. – Чему радоваться? Да мой муж в детстве бросал в этого урода камни на рынке. А теперь смотри, каким важным человеком стал шут – сам король уговаривал Анетту стать женой его колченогого любимца. Тьфу!
Тощая Мэри сердито застучала пестиком в ступке, дробя ячмень для пива. На ее изрытом оспинами лице проступали жилки, делая его еще более неприятным. Соседка стояла, упершись толстыми руками в выпирающие бока, и продолжала докладывать свежие сплетни.
– Говорят, что на их свадьбе будут играть королевские музыканты. А Анетте сшили платье из золотой парчи!
Долговязая еще яростнее замолотила в ступке. Элейн не унималась.
– Мой муж шьет сапоги для рыцарей. И он слышал, как один из них рассказывал, что молодоженов повезут в красивой карете в новый дом, который королевский шут подарил родителям Анетты.
Хозяйка со стуком швырнула пестик на стол и еще туже затянула платок на голове. Затем утерла худой рукой потный лоб и осклабилась, обнажив подгнившие зубы:
– Да, повезло нашей Анетте! Жить в новом доме, кататься как сыр в масле, ходить в парче. Небольшая плата за то, чтобы жить с королевским уродцем. Да я бы за такого даже за два бархатных платья не согласилась выйти замуж! Лучше уж жить с красавцем, таким, как мой Рик, чем с шутом.
Элейн потупилась и промолчала. Красавец Рик дня не ходил трезвым, и былая прелесть давным-давно сошла с его лица, уступив место отекам под водянистыми глазами. А ведь в молодости он действительно был ангельски красив, и сама Элейн много плакала о нем ночами. Но ее суровый отец рассудил по-своему и выдал замуж за сапожника – лысого и немолодого, у которого всегда водились денежки. Быть женой толстяка-сапожника оказалось не так уже и плохо, как казалось вначале, и Элейн, высушив слезы, стала во всем угождать мужу. Вскоре у нее появились красивые платья и бусы, и она стала считаться самой счастливой из всех женщин их улицы. А самое главное – ее муж не любил пить пиво и никогда не поднимал руку на свою жену или детей. Красавчик Рик тоже женился. Но, в отличие от Элейн, ее соседка частенько ходила в синяках – любимый муженек регулярно ее поколачивал, обвиняя в неумении вести хозяйство. Но жена продолжала его расхваливать при соседках, вызывая у тех потаенные усмешки. И сейчас Элейн едва успела спрятать ухмылку, прикрывши рот рукой: у жены Рика был вспыльчивый характер, и она могла вытолкать взашей любую, кто плохо отзовется о ее супруге. Так же не везло и тем, кто заглядывался на красивого статного мужчину на дороге. Чересчур глазастая девушка могла лишиться клока волос и быть опозоренной на всю улицу криками склочной супруги. Рику нравилась такая ревность, он гордо выпячивал грудь и ходил гоголем перед своими дружками. Но теперь Мэри некому было рвать волосы и незачем вопить – обрюзгший одутловатый плотник не вызывал у женщин былого восхищения.
Поэтому соседка и стала вхожа в дом, дорога в который раньше была заказана. Жена сапожника с удовольствием наблюдала,
– Я слышала, что Анетта запекла в хлеб приворотное зелье. Она хотела приворожить рыцаря, но шуту дали корочку хлеба, чтобы проверить, не отравлен ли, вот шут и влюбился в кухарку!
Такую новость Элейн рассказывала своей тощей соседке. Та лишь недоверчиво хмыкнула – разве кухарка может приворожить рыцаря? Тогда бы все женились на прислуге. А так они ищут себе этих, как их там… Прекрасных Дам! Соседка взглянула на Элейн, но та лишь еще шире раскрыла глаза и зачастила:
– Да, да, милая соседка! Не всем же достаются такие красавцы, как твой Рик!
Тощая, ища подвоха, сощурилась. Но жена сапожника словно не замечала.
– Я слышала, что она хотела приворожить сэра Ланселота, но он боится, что его отправят на тот свет, и поэтому угостил хлебом королевского шута! И получилось, что уродец влюбился в Анетту!
– А почему этот Ланселот боится, что его отправят на тот свет? – с явным интересом спросила сварливая Мэри.
– Как! Ты не знаешь? Неужели твой муженек, напившись пива, не распевает песенку, которую сейчас поет весь Камелот? Или он умеет только драться? – голос толстухи стал сладким и заботливым.
Мэри насупилась и вновь взялась за ступку, показывая, что разговор окончен. Толстая Элейн, поняв, что ее могут выставить за порог, сразу зачастила:
– Мой муж неоднократно рассказывал мне, что жена короля Артура наставляет рога своему супругу с сэром Ланселотом! Совсем недавно кто-то отравил одного из рыцарей, положив на его поднос пропитанное ядом яблоко. И теперь сэр Ланселот боится, что доберутся и до него. А всесильный король, вместо того, чтобы расправиться с обоими, устраивает жизнь своего шута, Словно не замечая, что его собственная – трещит по всем швам!
Заинтересованная рассказом, Мэри оперлась на стол и с интересом спросила:
– И он уговорил Анетту выйти замуж за своего шута?
Соседка перевела дух и продолжила, размахивая руками:
– Да она с перепугу, когда услышала, что ее пригласили к королю, ревела на всю кухню! Она подумала, что ведут на допрос – ведь того, кто отравил рыцаря, так и не нашли. А королева клялась и божилась, что она тут не причем.
– А причем тут королева?
– Да этот рыцарь при короле обвинил ее и Ланселота в измене! Как радовался королевский племянник, ты бы знала! Он думал, что королеву приговорят к смерти, но ей опять все сошло с рук.
– А зачем он хочет ее смерти-то? – не поняла Мэри, явно запутавшись в сбивчивом рассказе соседки – Ему какой резон в смерти королевы?
– Да никакого! Он ее сам любит, но она никогда не отвечала ему взаимностью. А помнишь, мы были еще девушками, как Ланселот сбил его копьем с лошади – во время турнира? Вот с тех самых пор они и ненавидят друг друга.
Мэри отломила кусок ячменной лепешки, лежащей в тарелке с отколотым краем, и задумчиво пробормотала:
– И откуда ты все знаешь…