Мхитар Спарапет

Ханзадян Серо Николаевич

— А я задушу твоего Овакима в его же келье! — разгневался Бек.

— Но он желает добра.

— Неужели ты думаешь, — с горечью произнес Бек, — что церковники могут сделать для страны Армянской больше, чем ты, оружейник Врданес, твой Есаи, я или сотник Товма?

— Да, но епископ — это же духовный пастырь народа?

— Вот пусть он и поддерживает бодрость духа. А защиту тела народного доверять черноголовым нельзя. Кости обглодают. Не балуй ты этих носителей клобуков и никогда не унижайся перед ними. Стране, в которой меч заменяют крестом, грозит погибель. Помни это…

Опасность

со стороны турок становилась все более угрожающей. В эти тревожные дни, пожалуй, только Давид-Бек не терял мужества. События разворачивались с такой быстротой, что Бек был вынужден призвать государева посланца в Алидзор уже не тайно, а открыто. Поводом к этому послужило письмо католикоса Есаи.

«Возлюбленный мой Верховный властитель всех армян, — писал святейший, — спешу сообщить тебе, что император Петр Алексеевич решил в скором времени направиться в сторону нашей и грузинской земли. Нам надлежит быть готовыми в означенный день встретить вместе с нашими войсками в долине Гандзака его богом направляемое шествие. Поэтому не медли, сын мой, поторопись пригласить к себе посла императора Руси, чтобы и он также знал о делах нашей страны. Всемогущей волей господа восстает из руин Дом Армянский и спасительный свет приближается к нашей стране. Не медли, сын мой».

Хотя Давид-Бек безусловно доверял дальновидности католикоса и знал, что дипломат он отменный, но не письмо толкнуло его к решительному шагу. Дело в том, что в Алидзор прибыл переодетый посланец грузинского царя Вахтанга. Вахтанг VI сообщал, что он получил от Петра уведомление и теперь ожидает выступления его войск из Баку. Грузинский царь советовал Давид-Беку готовиться к подобающей встрече императора.

Это уже обнадеживало.

В один день с посланцем Вахтанга из Эчмиадзина прибыл новый вестник и вручил Давид-Беку другую грамоту католикоса всех армян. Увидя на письме знакомую печать, Бек улыбнулся и не без горечи сказал:

— Все мы теперь имеем — католикоса, печать, посох, все, кроме умения действовать осторожно и тем обеспечивать себе безопасность.

Он начал читать письмо:

«Слуга Иисуса Христа, Аствацатур Амаданци, католикос всех армян, патриарх и блюститель…»

— Так себя величает, словно является владыкой мира сего, — усмехнулся Бек. — Зато перед любым персидским воином тут же впадет в робость.

Опустив перечисление чинов и титулов, Бек прочитал суть послания. Она была краткой:

«Из России блаженные армяне сообщают, что царь Петр выехал в нашу страну. Во имя бога готовься выступить ему навстречу, пади к стопам и привези его в нашу страну».

— А народ в Араратской стране знает о приезде царя? — спросил Бек у сотника, что привез послание католикоса.

— Конечно, тэр Верховный властитель, — ответил сотник. — Все знают. Денно и нощно молимся, чтобы свершилось благо.

— Говори как человек, ты же воин, а не монах! Из каких краев будешь?

— Из Еревана.

— А зовешься как?

— Ованес, тэр Давид-Бек, Карчик Ованес мое имя. С грамотой католикоса меня снарядил к тебе паронтэр [31] Ованес Хундибекян.

31

Паронтэр —

городской голова.

— Имеется ли в Ереване ратная сила?

— Еще какая! Ждем только дня, когда вы спуститесь с гор. Тотчас подымем десятитысячное войско и изгоним персидского хана Мирали. Оружия и припасов тоже хватит. Помогут и села нашего гавара. Все мы ждем тебя, тэр Давид-Бек. Ереван и население Араратской долины гордятся подвигами сюникцев и арцахцев. А персидского хана Мирали выгоним из Еревана за один день, если…

— Что?

— Если этого пожелает Верховный властитель Армянского Собрания.

— Если пожелает!.. — протянул Бек и умолк.

То, что Ереван готов к восстанию против персидского хана, конечно, радовало. И давало повод к новым размышлениям. Он хорошо знал паронтэра Еревана Ованеса Хундибекяна, вардапета Григора, Погоса Кичибекяна, Давида Мирзеджаняна. Все это были сведущие в военном деле люди, он встречал их в Грузии, в Ереване, в паломничестве к святым местам Апарана.

Давно лелеял Давид-Бек мысль об освобождении Еревана. Ждал лишь удобной минуты. И вот она наступила. Персы мечутся — русские подошли к их северным границам, а тут еще афганцы рассеяли их армию. Достаточно было пересечь ущелье Вайоц, приблизиться к Еревану, и Мирали хан в страхе сбежал бы из Еревана.

Но угроза со стороны турок связывала Давид-Бека по рукам. Нельзя было спускаться с гор и подвергать опасности успех дела, добытый ценой таких огромных жертв. Нужно показать, что он настроен миролюбиво и не собирается покидать горы.

«И за что только бог втиснул нашу землю между ненасытными ворогами? — с горечью думал Бек. — То усиливается Турция, то Персия. Вечно приходится подавлять чью-нибудь силу. Вот и сейчас…»

— Сколько персидского войска в Ереване? — спросил он вслух.

— И этот трусливый сброд ты называешь войском, тэр Верховный? — пожал плечами Карчик.

— Пусть будет сброд. Так сколько же его?

— Всех вместе — пищальников и конницы — около восемнадцати тысяч. Персы ждут, что со дня на день либо ты придешь и прогонишь их, либо… Язык не поворачивается…

— Либо турки? — потемнел Бек.

— Ты верно угадал, это так, — вздохнул Карчик. — Они открыто злословят: «Мы, говорят, отдадим Ереван турку, французу, кому угодно, но армянам и русским не уступим». Но Мирали хан предполагает, что ты можешь пойти на него войной, — продолжал Карчик. — Он готовится…

— А вы?

— Мы молим бога, чтобы так было.

— Тогда запасайтесь оружием, но не слишком явно. Ну, а коли хан все же заподозрит вас, убедите его, будто готовитесь противостоять туркам.

— Значит, придешь? — с надеждой спросил Карчик Ованес. — Когда ждать?

— Вот прибудут в нашу страну русские, тогда… — Бек прикрыл веки и тихо, словно боясь, что его подслушают, добавил: — Упаси вас бог преждевременно воодушевить народ. Пожалейте его. Повремените, пока нет ясности… И остерегайтесь турок, а не этого дряхлого Мирали хана.