Microsoft Word - VK Chapter 4.docx
Шрифт:
Меня вызывают в комнату для собеседований. Интересуются, почему я
так себя веду, и, увлекшись, ломают мне безымянный палец на левой руке.
Адская боль; палец торчит, согнутый в обратную сторону. Я смотрю на него и
понимаю, что меня теперь должны отправить в лазарет. Хорошо: так я смогу
попасть на второй этаж и проверить его заново.
– Что ты ищешь? – спрашивает меня вожатый.
– Выход, – говорю я.
Он смеется.
Когда я жил на первом,
закопан на глубине нескольких километров, что он находится в бункере,
устроенном в гранитном массиве. Что мы – единственные, кто пережил
ядерную войну, и что мы -- надежда человечества. Другие клялись, что мы
заключены на борту ракеты, отправленной за пределы Солнечной системы, и
должны стать первыми колонистами, которые будут осваивать Тау Кита.
Простительно: нам было лет по пять--шесть. Вожатые уже тогда прямо
говорили нам, что мы – отбросы и преступники, что нас засунули в это
проклятое яйцо, потому что другого места для нас на земле нету, но когда
тебе шесть лет, любая сказка лучше такой правды.
К десяти никого уже не колебало, где находится интернат, а к
двенадцати всем стало насрать, что нас не ждет великая судьба и что у нас нет
вообще никакого предназначения. Не очень ясно было только, зачем нам
вообще в подробностях узнавать о каком--то внешнем мире, учить его
историю и географию, знакомиться с культурой и законами физики, если в
этот мир нас не планируется выпускать никогда. Наверное, чтобы мы
понимали, чего нас лишают.
Но я был бы готов отсидеть тут вечность, если бы на утренних
построениях не оказывался бы напротив Пятьсот Третьего. Такие мелочи
иногда портят всю долбаную космическую гармонию.
На втором этаже – те же слепые стены, те же безликие двери.
Баюкая свой сломанный палец, обхожу одну за другой. Ринги, классы,
медиатека, палаты; белое на белом, как и везде. Ничего.
Являюсь в лазарет: врач, кажется, на обходе. Дверь в его кабинет
приоткрыта. Обычно сюда нет хода пациентам; такого шанса упускать нельзя.
Поколебавшись секунду, проскальзываю внутрь – и оказываюсь в просторном
помещении: пульт, кровать, мерцающие голограммы внутренних органов на
подставках. Стерильно и скучно. В другом конце помещения – еще одна дверь,
и тоже открытая. И там…
Иду вперед, слыша, как разгоняется сердце и замедляется время. Из
проема доносятся голоса, но я продолжаю шагать, не боясь быть
обнаруженным. Адреналин включает слоу--моушен, я как в кино.
– Как так вышло? – недовольный
– Забыли… – ржавый голос старшего вожатого.
– Забыли?
– Передержали.
Их разговор мне не понятен и не интересен. Единственное, что меня
занимает – всплывающее в дверном проеме, огромное, занимающее всю стену
дальней комнаты, в которой разговаривают эти двое…
Окно.
Единственное окно на весь интернат.
Я задерживаю дыхание, подкрадываюсь так близко к дверям, как могу…
И в первый раз выглядываю наружу.
По крайней мере, теперь я знаю, что мы не на борту межгалактического
корабля и не в гранитном склепе…
За окном – могучий город, город тысячи тысяч грандиозных башен,
столпов, которые стоят на невероятно далекой земле и уходят вверх в
бесконечно далекие небеса. Город для миллиардов людей.
Башни видятся мне, таракану, микробу, ногами невообразимо
громадных человекоподобных созданий, атлантов, которым облака по колено,
и на плечах которых держится небосвод. Это самое великое зрелище из всех,
которые существуют; я, конечно, никогда не смог бы вообразить что--либо
столь же величественное.
Что там – я никогда не сумел бы просто представить себе, что в мире
может разом быть столько места!
Я делаю самое потрясающее географическое открытие всех времен и
народов.
Для меня оно важнее, чем для Галилея – предположить, что Земля
круглая, а для Магеллана – доказать это. Важней, чем убедиться, что мы не
одни во Вселенной.
Мое открытие: за пределами интерната действительно есть мир! Я
нашел выход! Мне есть, куда бежать!!! Остальное – вопрос техники.
– Ты что, дверь не закрыл?
Дергаюсь – схватили за волосы.
– Давай его сюда!
Меня зашвыривают внутрь. Успеваю увидеть стол, на котором лежит
здоровенный продолговатый пакет на застежке – старший вожатый тут же
его загораживает, кучу инструментов, нашего доктора с лицом таким усталым
и брезгливым, что молодость ему не идет, и раму с дверной ручкой на окне.
– Ты что здесь потерял, щенок?!
– Ищу доктора… Вот…
Старший вожатый хватает меня за палец, который я ему демонстрирую,
будто это пропуск или защитный амулет, и дергает с такой силищей, что мне
глаза засыпает горячими звездами. Валюсь на пол, задыхаясь от боли.
– Забудь об этом, ясно?!
Я не могу ответить – отчаянно стараясь вдохнуть.
– Ясно?! Ясно тебе, тварь?!