Мифология греков и римлян
Шрифт:
45. a) Procl. in R. P. II 138, 18 Кг. (Фанет, сын Эфира) В утреннем проблеске бездны Эфир спокойный разверзся при появленье Фанета.
b) Lact. Inst. div. I 5, 4—6, p. 13, 13 Brandt (To же) Орфей, древнейший из поэтов и сверстник самих богов (так как существует предание, что он путешествовал среди аргонавтов вместе с Тиндарндами и Геркулесом), истинного и великого бога называет Протогоном [Первородным], потому что раньше его ничего не было и все им рождено. Его же он именует также а н ето м, потому что, когда еще ничего не было, он первый появился из беспредельности и стал существовать. Не будучи в состоянии понять умом его происхождение и природу, Орфей сказал, что он родился из неизмеримого воздуха:
Фаэтон Первородный, Эфира пространного чадо, — ибо он не мог сказать ничего более.
c) Procl. in Tim. 31 a (I 433, 31 D.)
Поэтому и у
Эфира прекрасного чадом
и нежным Эротом, поскольку этот первичный бог, как известно, полон тайной и неизреченной красоты.
d) Etym. . p. 787, 29 слл.
Phanes. Его, очевидно, называют Фанетом потому, что он первый в эфире стал видим (phantos). Так говорит [грамматик] Ор в статье об Орфее.
e) Orph. Argon. 15 сл.
Ночи вечноживущей отца знаменитого; «Фанет» Прозван смертных потомками он, потому что первый явился.Ср. «Система», § 9 d.
f) Herm. in Phaedr. 246 e (p. 138, 11 Couvr.) (Четверица Эфира, Хаоса, Яйца и Фанета)
Так как число «двенадцать» произошло через соединение совершенного числа «три» с производящим возникновение числом «четыре», содержа весь божественный распорядок богов, а принципы трех и четырех суть единица и двоица, то монада будет Эфир, диада — Хаос, а триада — Яйцо, ибо оно совершенно, Фанет же есть тетрада, как говорит и Орфей:
Четырьмя глазами туда и сюда озираясь…
g) Ibid., 244 а (р. 91, 5 Couvr.)
Богословие говорит, что все число равно десяти, и называет его вообще четвероглазым и четвероликим.
h) Procl. in R. P. II 169, 28 Kr.
Четверична божественность Диониса, так как орфическое богословие бесчисленное число раз воспевает бога четверогла–зого [Фанета] и четверорогого. [По Rhode, Psyche II 6108, — Загрея].
i) Herm. in Phaedr. 246 e (p. 142, 13 Couvr.) (Внешний вид Фанета)
Ему [Фанету] первому богословие предоставляет коней, как первому вышедшему из [самозамкнуто] собственных начал, потому что и брак совершился первично в нем. И очевидно, кому оно уделяет энергию, того наделяет и конями. Ему первому, владыке Фанету, оно придает и крылья:
Крылья златые несут его всюду, куда только можно [65] .Ср. аналогичный текст Симплиция — § 44 i.
j) Procl. in Tim. 30 с, d (I 427, 20 D.)
Это о нем говорит и Орфей в своем богословствовании о Фанете. Итак, у него первый бог имеет много звериных голов:
Гневный рев быка и свирепого льва издающий — и происходит из первородного Яйца, в котором заключено в виде зародыша живое существо. Созерцая его, Платон назвал этого величайшего бога живым–в–себе. В самом деле, какая разница: назвать ли тайную причину яйцом или явившееся из него — живым существом? Именно, что из всего существующего возникло из яйца, как не живое существо? Это яйцо было рождено Эфиром и Хаосом, из которых первый установлен в соответствии с пределом, свойственным умопостигаемому, а второй — в соответствии с беспредельным. Первый есть корень всего, а у второго нет никакого предела. [Kroll. De or Chald. 18].
65
Заметим, что тот же Гермий пишет (р. 122, 19): «Платон же взял возницу и коней не первый, но до него — боговдохно–венные поэты Гомер (II. VIII 438), Орфей и Парменид (frg. 1, 1). Но поскольку они были боговдохновенны, это говорилось ими без [приведения] оснований. Ведь они говорили в исступлении». См. о крылатом Эроте у Аристофана (§ 32), о крылатом Прото–гоне — в орфических гимнах («Система», § 24) и др.
k) Nonn. Abb. ad Gregorii Orat. in Julian. I 141 (Migne, 36, 1028)
В орфических поэмах эти два имени [Фанет и Эрикепай] внесены с многими другими. Фанет представляется имеющим детородный член назади, около задницы. Его называют зачинателем жизнеродительной потенции. Равным образом Эрикепая называют зачинателем другой потенции. В выражении «поглощающий всех богов» он, [т. е. Григорий Назианзин], говорит не об Эрикепае, но о Кроносе. В самом деле, утверждают, что он, родивши сыновей, снова поглощал их и извергал уже после их поглощения им. Говорят, что он проглотил камень вместо Зевса и, когда камень спустился вниз, извергнул всех.
Ср. Suid. Phanes.
1) Procl. in Tim. 30 с, d (I 429, 26 D.)
Поэтому
Эрикепай — бог сильный, мужчина и женщина вместе, — говорит богослов. У него же и крылья прежде всего. Да и к чему много говорить? Если он имел эманацию из первородного Яйца, то этот миф показывает, что он — первое живое существо, если следует сохранить аналогию. В самом деле, как Яйцо предвосхитило зародышевое начало живого существа, так и тайный распорядок единовидно облегает все умопостигаемое, и, как живое существо имеет раздельно то, что было в зародышевом виде в Яйце, так и этот бог, очевидно, выставляет на вид неизреченное и непостижимое из первых причин.
ш) Procl. in Tim. 31 a (I 450, 24 D.)
[Фанет прославляется] как Женщина и Мужчина.
n) Lact. Inst, divin. IV 8, 4, p. 296, 2 Brandt
…Разве только мы не представим, что бог, как полагал Орфей, и мужчина и женщина вместе, потому что иначе он не мог бы родить, если бы не имел потенции обоих полов, [т. е. так], как будто он сам с собой совокуплялся или [совсем] не мог родить без совокупления.
46. Procl. in Tim. 28с (I 312, 5D.) (Метис)
Качество отца выше качества творца. Поэтому в средних [чинах], хотя они и оба по обеим сторонам, но отец больше является первым, ибо он — предел отцовской бездны и источник умозрительного. Творец является больше вторым, ибо он — монада всей демиургии. Отсюда, по моему мнению, первый называется Советом (Metis), а второй — ромы ели теле м (Metietes); первый зрится, а второй зрит; первый поглощается, а второй пользуется потенцией первого; и чем первый является в умопостигаемом, тем второй — в умозрительном, ибо первый есть предел умопостигаемых, а второй — предел умозрительных богов. И о первом Орфей:
Это отец сотворил в пространстве воздушной пещеры…
47. a) Procl. in Tim. 28 с (I 306, 10 D.) (Прочие божества —Фанет, Уран, Кронос) [66]
Итак, эти три ума и демиурга предполагаются [Амелием] и три царя, по Платону (Tim. 40 е), и эти трое, что у Орфея, — Фанет, Уран и Кронос, и преимущественно демиургом у него является Фанет.
b) Procl. in Tim. 30 а (I 390, 6 D.)
А Платон, следуя Орфею, говорит, что прежде всего в демиурге имеется порядок и целое, предшествующее частям.
66
Последовательность божеств после Фанета изображается в разных источниках по–разному. В § 47 а мы имеем: Фанет, Уран, Кронос; в § 47 с —Эрикепай, Ночь, Уран; в § 47 d — Фанет, Эрикепай, Ночь, Уран; в § 47 е — Фанет, Ночь, Уран, Кронос, Зевс, Дионис; в § 47 f — Фанет, Ночь, Уран, Эфир, Зевс; в § 47 i — Уран, Кронос, Зевс, Дионис. Мы не можем входить здесь в анализ всех этих источников, потому что достижение полной ясности в этих вопросах требует довольно пространных аргументов. Мы только укажем, что указанные две методологические триады (отец, потенция и ум; умопостигаемое, умозрительное и умопостигаемо–умозрительное) применяются рапсодической теогонией решительно везде. Так, с этим совпадает прежде всего триада Фанет, Эрикепай и Метис. В Метис можно наметить тоже такую же триаду (§ 46). После этой основной триады: Фанет, Эрикепай и Метис — следуют триады других богов, из каковых триад наиболее ясной является, кажется, триада Урана, Кроноса и Зевса. Метис (совет) в области чистого ума есть наиболее оформленное живое. Фанет — это первый очерк, самая структура ума; Эрикепай наполняет ум творчеством, заливает умной материей; Метис возвращает эту материю ума к ее первообразу, Фанету, и тем достигает полного оформления «живого–в–себе», т. е. живого ума. То же и далее. С Ураном живой ум переходит к творчеству того, что вне ума, к инобытию. И вот Уран — это первый смысловой очерк инобытия, Небо; Кронос наполняет этот небесный ум жизнью, творчеством, ускользая от Тартара, т. е. от бесплодного и бессильногр забвения, заставляя его остановиться в своем неугомонном, все1 дальше и дальше растущем оформлении (оскопление Урана), т. е. Кронос приостанавливает распространение вширь и наполняет умственным содержанием уже достигнутые раньше пределы ума; наконец, Зевс совмещает в себе и творчество вширь, и творчество вглубь, для чего ему надо вновь ограничить творчество вглубь (оскопление Кроноса) и частично вернуть силу Урану (использование Киклопов). Зевс поэтому есть уже душа чувственного мира, данная, однако, в аспекте своих смысловых оформлений, так что он — живой ум и творческая душа всего космоса в целом (в то время как прочие боги есть то же самое для отдельных моментов космоса). Вот в чем сущность этой интереснейшей стадии античной теогонии. Важно усвоить только ее общие тенденции; детали же должны быть фиксируемы в специальных исследованиях.