Мифология русских войн. Том II
Шрифт:
«Начиная с 1810 г. в высших слоях российского руководства появляются планы превентивной войны против Французской Империи. Вот как излагал в феврале 1811 г. подобный план генерал Беннигсен в проекте, адресованном Александру I:
«Не лучше ли ей (России) предупредить своих неприятелей наступательной войной… Наиболее полезно овладеть Варшавою кажется мне, что власть Наполеона никогда менее не была опасна для России (sic!), как в сие время, в которое он ведет несчастную войну в Гишпании и озабочен охранением большого пространства берегов…» [546] .
546
Соколов О. Армия Наполеона М., 2020, с. 331. Увы, в первом издании книги Соколова именно эта цитата дается с пустой ссылкой, а во втором — с ложной ссылкой.
Такие же мысли высказывали в своих заметках Багратион и его начальник штаба Сен-При, Барклай де Толли и Александр Вюртембергский.
31 января 1811 г. Александр писал Чарторыйскому:
«Наполеон старается вызвать Россию на разрыв с ним, в надежде, что я сделаю ошибку и открою наступление. При существующих обстоятельствах это действительно была бы ошибка, и я решил ее не делать. Но все положение вещей изменится, если поляки захотят соединиться со мной.
547
Цит. по: Безотосный В. Все битвы русской армии против Наполеона. М., 2012, с. 236.
25 февраля 1811 года в инструкции своему посланнику при австрийском дворе Г. О. Штакельбергу Александр I подчеркнул, что Россия «непременно должна» овладеть Польшей, и только за то, чтобы Австрия не мешала этому, предложил ей Валахию и Молдавию [548] .
«Любой объективный историк, изучающий политические и военные события этого гигантского противостояния, не сможет уйти от того обстоятельства, что в русском штабе в 1810–1811 гг. постоянно обсуждались планы нападения на герцогство Варшавское с дальнейшим привлечением на свою сторону Пруссии и возбуждением и поддержкой националистических движений в Германии с конечной целью полного разгрома наполеоновской Империи. Невозможно уйти от того факта, что русские войска сконцентрировались на границах почти на год раньше Великой Армии, а характер дислокации русских корпусов не допускает никакого двоякого толкования — армия Александра готовилась к наступательным операциям. Русские полки стояли, буквально уткнувшись носом в пограничные рубежи, что было бы совершенно немыслимо, если бы они готовились к действиям в рамках стратегической обороны, пусть даже активной» [549] .
548
Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М., 2007 с. 131.
549
Соколов О. Армия Наполеона М., 2020, сс. 333–334. Ср.: «И Багратион, и Тормасов заметили, что армии развернуты неправильно, что слишком близко к западным границам находятся все провиантские склады, магазины, и русские войска, отступая, не успеют не то чтобы вывезти, но даже сжечь их. Все это наводит на мысль, что стратегическое развертывание русской армии с самого начала было наступательным» (Ивченко Л // Родина. 1992. № 6–7 с. 38). «Как писал П. М. Волконский 11 мая 1812 г., в тот момент более 800 км отделяли ставку располагавшегося на краю правого фланга Барклая в Шавли, от ставки Багратиона в Луцке. Армии были развернуты для наступления в направлении герцогства Варшавского. Прежде всего они находились в выгодной позиции с точки зрения снабжения себя провиантом, доставляемым из сельской округи. Но они были крайне плохо готовы к отражению нападения» (Ливен Д. Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807–1814. М., 2012, с. 198). Советский историк М. Покровский также обращал внимание на то, что русские армейские склады были максимально выдвинуты к границам, так как «первоначальный план кампании был рассчитан на наступление», и это подчеркивало предписание, которое царь дал 1 апреля 1812 года генерал-интенданту Е. Канкрину (Покровский М. Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923, сс. 46 и 50).
К осени 1811 г. царь договорился о совместном выступлении с Пруссией так, чтобы русские войска «старались бы дойти до Вислы раньше, чем неприятель утвердится на ней» [550] . Но 24 февраля 1812 в 5 часов утра был подписан тайный договор о союзе Наполеона и Пруссии [551] . Планы царя повисли в воздухе….
И все же в апреле 1812-го царь писал Барклаю:
«Важные обстоятельства требуют зрелого рассмотрения того, что мы должны предпринять. Посылаю Вам союзный договор Австрии с Наполеоном. Если наши войска сделают шаг за границу, то война неизбежна. При приезде моем в Вильну окончательно определим дальнейшие действия. Между тем примите меры к тому чтобы все было готово, и если мы решимся начать войну, чтобы не встретилось остановки» [552] . О том, что Барклай был готов перейти границу, свидетельствуют его приказы, отданные по армии для поднятия морального духа войск на случай открытия военных действий, а также задержка выплаты жалования (за границей выдавалось по Особому положению), а оно было выплачено лишь после 22 мая 1812 г., когда появилась ясность, каким образом армия будет действовать» [553] .
550
Внешняя политика России XIX и начала XX века: документы Российского министерства иностранных дел. Сер. 1, 1801–1815 гг. в 8 томах. Т. 6. с. 200.
551
Прусский генерал Гебхард Леберехт фон Блюхер, будущий «добиватель» Наполеона при Ватерлоо, подал в отставку, отказавшись сражаться за Францию. Всего более 300 офицеров — четверть прусского офицерского корпуса — подали в отставку, большинство отправилось в изгнание в Россию, некоторые — в Испанию или Англию. В их числе — Шарнхорст, начальник Генерального штаба (уехал в Силезию) и его помощник Карл фон Клаузевиц (уехал в Россию). Так же поступил полковник Гнейзенау (трудно при упоминаии Шарнхорста не упомянуть и Гейзенау — их имена через 120 лет получат нацистские линкоры-близнецы).
552
Шишов А. В. Деятельность Барклая де Толли по созданию резервов для полевой армии перед войной 1812 года // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. М., 2002, с. 236.
553
Безотосный В. Все битвы русской армии против Наполеона. М., 2012, с. 237.
В том же апреле Наполеон пояснял маршалу Даву, что тот не должен переходить Вислу. Наполеон считал значимыми границы Польши, но не Пруссии. Он пояснял, что если русские захватят Мемель (Клайпеду) столицу Прусского королевства в 1807–1808 году, но не пересекут Неман (сегодня именно Неман разделяет Россию и Литву; правда на этот раз Россия находится на левом, западном берегу этой реки), Даву должен послать парламентера и выяснить, является ли этот акт объявлением войны. Если же это будет «простым военным маневром» без перехода Немана, необходимо сохранять спокойствие [554] .
554
Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. Хроника. М., 2022, с.107.
А
Так что «Спор о том, кто был виновником войны 1812 года, является совершенно праздным. Виноваты были те самые объективные условия, которые в 1809 году предупредили войну» [556] . Речь идет об отказе Пруссии и Польши поддержать новый поход армии Александра в Европу. «Вторжение в Польшу не состоялось лишь потому, что Пруссия, ранее согласившаяся поддержать Россию, в последний момент отказалась» [557] .
555
Безотосный В. М. Эпоха 1812 года и казачество. М., 2020. с.208.
556
Покровский М. Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923, с. 33.
557
Абалихин Б. О вреде чтения школьных и институтских учебников // Родина. 1992. № 6–7, с.181
Наполеон ждал этого русского выступления и даже надеялся на него, чтобы окружить русскую армию, углубившуюся в польскую землю. При этом стоит учесть, что разведка сообщала ему неверные сведения: численность приграничных западных русских армий виделась ему сильно завышенной (до 350 000 человек), и армию Багратиона он считал равновеликой с армией Барклая [558] .
«Если решение Наполеона о вмешательстве в испанские дела вполне можно рассматривать как грубую политическую ошибку и как несправедливый акт насилия, подготовку к русскому походу сложно квалифицировать подобным образом. Император французов не мог избежать этой войны, т. к. ее готовил и страстно желал Александр I. Единственное, что мог выбирать Наполеон в начале 1812 г., это либо пассивно ожидать нападения, которое без сомнения произошло бы в самый неподходящий для него момент, либо попытаться упредить своего противника. Мысль о том, что Наполеон ни за что ни про что ворвался в пределы России, быть может, подходит для учебника начальных классов, но никак не выдерживает ни малейшего сопоставления с очевидными фактами. Достаточно открыть том корреспонденции Наполеона, относящейся к началу 1812 г., чтобы абсолютно однозначно заключить: чуть ли не до самого июня 1812 г. Наполеон был уверен, что русские войска будут наступать. Даже 10 июня в письме, адресованном начальнику своего штаба Бертье, Император выражает уверенность, что русские вторгнутся на территорию герцогства Варшавского с целью овладеть его столицей: «В то время, как враг углубится в операции, которые не дадут ему никакого выигрыша, ибо по здравому рассуждению он упрется в Вислу и проиграет нам несколько маршей, левое крыло нашей армии, которое должно перейти Неман, обрушится на его фланг и на тылы раньше, чем он сможет отступить…» [559] . «К 10 июня Наполеон многие расчеты все еще связывал с возможностью наступательного движения русских» [560] .
558
Безотосный В. М. Разведка и планы сторон в 1812 году. М., 2005, сс. 76–77.
559
Соколов О. Армия Наполеона М., 2020, сс. 333–334. 30 марта 1812 Наполеон писал маршалу Бертье (начальнику своего Главного штаба) что русские остерегутся сделать какое-либо движение, поскольку не могут игнорировать, что Пруссия, Австрия и, возможно, Швеция «со мной» (Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. Хроника. М., 2022, с. 91).
560
Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. Хроника. М., 2022, с. 184.
Александр I выехал к армии (из Петербурга в Вильно) раньше Наполеона — 21 апреля 1812 года. Наполеон, узнав об этом, 9 мая оставил Париж и двинулся на восток. Понятно, что армии обеих империй еще до этого были придвинуты к границе.
«Как всё это далеко от тех штампов, которые в течение многих лет повторяются в исторической литературе: «подготовка страны к обороне», «надвигающееся вторжение», «захватнические планы Наполеона» и т. д. и т. п. Не потому против Наполеона собирались русские войска, что он был слишком силён и что границам России угрожали его несметные полчища, а потому, что он был слаб! По крайней мере так думали в ближайшем окружении царя» [561] .
561
Соколов О. Битва двух империй. 1805–1812. Спб., 2012, сс. 400–401.
Кроме того, Наполеон считал, что именно Россия объявила ему войну. Нота посла Франции в Санкт-Петербурге Лористона управляющему МИД России А. Н. Салтыкову о разрыве отношений и начале войны с Россией от 10/22 июня 1812 (за два дня до пересечения французской армией границ Российской империи) гласила:
«Поскольку князь Куракин… затребовал свои паспорта и трижды повторил свою просьбу, его императорское величество повелел вручить их ему. Он приказывает мне затребовать мои паспорта, так как моя миссия окончилась, поскольку просьба князя Куракина о выдаче ему паспортов означала разрыв, и его императорское и королевское величество с этого времени считает себя в состоянии войны с Россией» [562] .
562
Место хранения оригинала: АВП РИ Ф. Канцелярия Министра иностранных дел Оп. 468. Д. 3785. https://www.prlib.ru/item/351821
На сем полагаю возможным завершить разбор патриаршего (и не только) тезиса о том, что «Наполеон хотел уничтожить Россию». Но стоит обратить на другой модный акцент этой пропаганды, вполне естественный при заказе на погружение страны в режим «осажденной крепости» (в таком режиме Россия легче управляется): весь мир против нас.
Глава 46
Где тут «вся Европа»?
Речь патриарха Кирилла:
«Война, которую по праву можно считать первой мировой, — война 1812 года, когда объединенная Европа под руководством агрессора Наполеона вступила на нашу землю с полной уверенностью, что наступает конец России» [563] .
«В 1812 году объединенная Европа, воспользовавшись обстоятельствами, нагрянула на Русь, желая уничтожить суверенитет нашей страны, разрушить русское государство, подчинить его себе» [564] .
563
Слово 6 мая 2018 года, http://www.patriarchia.ru/db/text/5190985.html
564
Слово 21 июля 2023 года http://www.patriarchia.ru/db/text/6044268.html