Миг бытия так краток

Желязны Роджер Джозеф

Но я тем вечером переговорил с Хасаном, после того как весь день не сводил с него свой глаз (голубой).

Он сидел у костра, выглядев словно набросок Делакруа. Эллен и Дос Сантос сидели поблизости, попивая кофе, и поэтому я, тряхнув стариной, припомнил арабский и подошел к нему.

— Приветствую тебя.

— И я вас приветствую, Караги.

— Сегодня ты не пытался меня убить.

— Да.

— Завтра, быть может?

Он пожал плечами.

— Хасан, посмотри на меня.

Он поднял взгляд.

— Тебя наняли убить голубокожего.

Он снова пожал плечами.

— Тебе не нужно ни отрицать,

ни признавать это. Я уже знаю. Дело в том, что я не могу позволить тебе этого сделать. Верни Дос Сантосу уплаченные тебе деньги и ступай своей дорогой. К утру я обеспечу тебе скиммер. Он доставит тебя в любую точку света, в какую ты пожелаешь отправиться.

— Но я счастлив и здесь, Караги.

— Если с голубокожим стрясется какая-нибудь беда, ты быстро перестанешь быть счастливым.

— Караги, я всего лишь телохранитель.

— Нет, Хасан. Ты сын диспепсичного [19] верблюда.

— А что такое «диспепсичный», Караги?

— Я не знаю подходящего арабского слова, а ты, надо думать не знаешь этого по-гречески. Погоди, я подберу другое оскорбление. Ага, вот. Ты трус, пожиратель падали и бандит из подворотни, потому что ты помесь шакала и обезьяны.

— Возможно, это правда, Караги, потому что отец говорил мне, что я родился только для того, чтобы с меня заживо содрали кожу и разорвали на четыре части.

19

Диспепсия (гр.) — нарушение пищеварения, сопровождающееся обычно рвотой, поносом, вспучиванием живота и т. д.

— Это почему?

— Я проявил неуважение к Дьяволу.

— Да ну?

— Да. Вот ты вчера играл для чертей на дудке? У них были рога, копыта…

— Нет, это были не черти. Это всего лишь рожденные вблизи Горячих Мест дети несчастных родителей, оставивших их умирать в диком лесу. Однако они выжили, потому что дикий лес и есть их настоящий дом.

— А! А я надеялся, что это черти. Я все еще считаю их чертями, потому что один из них улыбнулся мне, когда я молил их о прощении.

— Прощении? За что?

В глазах у него появилось отрешенное выражение, и он начал рассказывать:

— Он поклонялся Малаки-таузу [20] , которого невежественные и темные шииты (тут он сплюнул) называют Иблисом, или шайтаном, или сатаной. И он всегда отдавал дань уважения Халладжу и другим из Санджака. Он был хорошо известен своим благочестием и своими многочисленными добродетелями.

Я любил его, но в детстве во мне сидел какой-то бес. Я был атеистом и не верил в Дьявола. И я был злым мальчишкой. Так, однажды я взял мертвого цыпленка, насадил его на палку и, называя Ангелом-павлином, издевался над ним, швырял в него камни и выдергивал ему перья. Один из мальчишек испугался и рассказал об этом моему отцу. Отец, помню, высек меня прямо на улице и сказал, что я рожден только для того, чтобы с меня живьем содрали кожу и разорвали на четыре части за мое богохульство. Он заставил меня отправиться на гору Санджар и там молить о прощении, я отправился туда, но бес все еще меня не покинул, несмотря на порку, и я по-настоящему не верил, когда молился.

20

Малаки-тауз —

от арабского «Ангел-павлин». В мифологии езидов (исповедующая особую религию часть курдов) — верховный ангел. Изображается в виде павлина (или петуха). Слово «Малаки-тауз» употребляется вместо имени Зазаил, которое обычно не произносится. Металлические изображения павлина (Малаки-тауза) — санджак — употребляется езидами как оберег.

Теперь, когда я много старше, бес сбежал, но мой отец тоже отошел в иной мир — уж много лет тому назад, и я не могу ему сказать: «Я сожалею, что издевался над Ангелом-павлином». Становясь старше, я ощущал потребность в религии. Надеюсь, Дьявол в своей великой мудрости и милосердии понимает это и прощает меня.

— Хасан, тебя трудно как следует оскорбить, — покачал я головой. — Но предупреждаю тебя — с головы голубокожего не должно упасть ни единого волоса.

— Я всего лишь скромный телохранитель.

— Ха! Да у тебя хитрость и яд змия. Ты коварен и вероломен. И злобен, к тому же.

— Нет, Караги. Спасибо тебе, конечно, но это неправда. Я горжусь тем, что всегда выполняю поручения. Вот и все.

Именно по такому закону я и живу. И ты, вдобавок, не сможешь так оскорбить меня, чтобы я вызвал тебя на дуэль первым, предоставив тебе право выбрать оружием голые руки, кинжалы или сабли. Нет. Я не принимаю никаких оскорблений.

— Тогда берегись, — пригрозил я ему. — Твой первый шаг в сторону веганца будет для тебя и последним.

— Если так суждено, Караги…

— И зови меня Конрад!

Я ушел прочь, терзаемый дурными мыслями.

* * *

На следующий день, убедившись, что все мы по-прежнему живы, мы свернули лагерь и отправились дальше, одолев примерно восемь километров, прежде чем произошла новая задержка.

— Это похоже на плач ребенка, — определил Фил.

— Ты прав.

— Откуда он доносится?

— Слева, вроде, там, внизу.

Мы проломились сквозь какой-то кустарник, вышли на сухое русло ручья и последовали по его излучине.

Младенец лежал среди камней, частично завернутый в грязное одеяло. Лицо и руки его уже докрасна обгорели на солнце, так как он, должно быть, пробыл здесь большую часть предыдущего дня. Крошечное мокрое личико покрывали следы укусов многочисленных насекомых.

Я опустился на колени и поправил одеяло, укрывая его получше. Эллен слегка вскрикнула, когда одеяло задралось спереди и она разглядела тельце младенца: на груди у ребенка зияла врожденная фистула и в ней что-то копошилось. Рыжий Парик пронзительно закричала, отвернулась и разрыдалась.

— Что это? — спросил Миштиго.

— Всего лишь один из брошенных детей, — объяснил я. — Один из меченых.

— Какой ужас! — содрогнулась в рыданиях Рыжий Парик.

— Что именно? Его вид? Или то, что его бросили? — осведомился я.

— И то, и другое!

— Дайте его мне, — попросила Эллен.

— Не прикасайтесь к нему, — распорядился, нагибаясь, Джордж.

— Вызовите скиммер, — приказал он. — Нам надо немедленно доставить его в больницу. У меня нет оборудования, чтобы прооперировать его прямо здесь. Эллен, помоги мне.