Мигрант
Шрифт:
– А… что ты возишь? – спросил он, не без труда справившись с нахлынувшими эмоциями.
– Разное, – обронил Сайдар. – Мое дело отвезти клиенту товар, а что внутри – наплевать. Если еще неделю буду нормально работать, меня повысят. Буду в команду набирать помощников… таких, как ты, например.
Он выбросил непотушенный окурок вниз, и Карим, совершенно сбитый с толку, проводил растерянным взглядом мелькающий в воздухе огонек.
– Надо подумать, – неуверенно протянул он.
Сайдар хлопнул его по плечу:
– Только решай быстрее. Думаешь, от такой работы
Достав из кармана джинсов телефон, он прошел в комнату, оставив Карима в одиночестве.
«Пятьдесят тысяч за неделю!»
Эта цифра мигала в голове молодого человека, как неоновая вывеска в безлунную ночь. Он уже представлял, что получает такие же деньги, и воображение раз за разом высвечивало в сознании фантастические картины будущего. Карим тут же бы женился, купил бы хорошую машину, а со временем – дом, обставив его современной техникой…
Пока молодой мигрант предавался мечтаниям, его взор словно невзначай остановился на раскрытой барсетке, оставленной Сайдаром на подоконнике. «Молния» на ней была расстегнута, и наружу выглядывал уголок коричневого конверта. При виде этого едва заметного бумажного треугольника Карима неожиданно посетила шальная мысль: а если он проверит, что в конверте?! Просто так, ради интереса?!
Мысли не успевали за движениями тела, снедаемый любопытством Карим быстро вытащил конверт наружу и, открыв клапан, заглянул внутрь. Его глазам предстал крошечный прозрачный пакетик, внутри которого белело порошкообразное вещество. И в это мгновенье Карима охватил животный страх, он будто очнулся от дурного сна. Прерывисто дыша, он закрыл конверт, мельком бросив взгляд на надпись, сделанную карандашом:
«Эльдар, 3 гр.», а далее следовал номер мобильного телефона.
Воровато оглянувшись (Сайдар, на его счастье, все еще был в комнате, с кем-то разговаривал по телефону), Карим сунул конверт обратно в барсетку. Только после этого он глубоко вздохнул и вытер испарину со лба.
Нет. Никаких философских заходов и заплывов в воду. Если ему суждено ловить головастиков, то так тому и быть. Он не собирается рисковать головой, какие бы деньги ему ни предложили!
Потому что Карим ничуть не сомневался, что в конверте Сайдара были наркотики.
Сор из избы
Отвечая на входящий звонок, Евгения Чащина меньше всего ожидала, что это будет Павлов.
– Артемий Андреевич, добрый день, – поздоровалась она, слегка растерявшись. – Вот уж не думала вас услышать…
– Здравствуйте, Евгения. А вы полагали, что я буду к вам своих помощников отправлять?
– Ну, зачастую все начальники так поступают. У вас есть какие новости?
– Да, я хотел сообщить, что через час буду в школе, у меня назначена встреча с директором. Заодно было бы неплохо пообщаться с вашим сыном Олегом. Он сегодня учится?
– Учится, – со вздохом произнесла Евгения, и Артем мгновенно уловил перемену, прозвучавшую в голосе собеседницы.
–
– У него с Мансуром и Азаматом произошел очередной конфликт, – пояснила она. – Эти двое подстерегли Олега после школы и избили его. Я уговорила сына, чтобы он пошел в травмпункт. Кости, слава богу, целые, но у него сотрясение мозга.
– Почему он не в больнице? – спросил адвокат.
– Не захотел, и я не смогла настоять. Он уверяет, что чувствует себя хорошо. По словам Олега, его отсутствие в школе будет воспринято Мансуром как трусость.
– Интересная логика… Но что-то в этом мальчишеском упрямстве есть, – признал Павлов.
– Я как раз свободна и могла бы тоже подойти к школе.
– Отлично, тогда встретимся у ворот. В час дня вас устроит?
– Вполне.
Директором школы, где учились Лена и Олег с Мансуром, оказался щуплый мужчина лет сорока пяти, который представился Романом Алексеевичем. Сквозь жидкие волосы просвечивала плешь, острые глаза-буравчики внимательно уставились на адвоката, затем взор переместился на Евгению.
– У нас общий вопрос, поэтому присутствие здесь председателя родительского комитета вполне уместно, – пояснил Артем.
– Хорошо, я слушаю вас.
– Речь пойдет о Мансуре Мирзоеве, ученике 10-го «Б».
Директор поправил очки.
– Вы насчет того самого случая с одноклассницей? Как ее…
– Лена, – напомнила Евгения.
– Я представляю интересы этой девушки, – сказал Павлов, и при этих словах по узкому лицу Романа Алексеевича пробежала тень. – И у меня есть все основания полагать, что ваш ученик, Мансур Мирзоев, при соучастии своего приятеля Азамата Нурбаева (тоже учащегося вашей школы) изнасиловал Стешкову.
– Разве уголовное дело уже возбуждено? – удивился директор.
– Возбуждено, – кивнул Артем, наблюдая за тем, как менялось лицо собеседника. – Вы меня простите, Роман Алексеевич, но, судя по вашей реакции, вы были бы очень расстроены, если бы делу был дан ход. И не желали этого.
– Вы глубоко ошибаетесь, – возмутился тот. – Я просто хотел сказать, что без веских фактов мы не вправе вешать ярлыки на школьника! Пока не будет достаточных подтверждений…
– Роман Алексеевич, разве мы не заваливали школу ворохом жалоб на этого Мирзоева? – не выдержав, перебила его Евгения. – Да у нас каждую неделю какое-нибудь ЧП с этим Мансуром происходит! То учителя матом обложит, то изобьет кого-то!
Директор моргнул, затем откинулся на кресле.
– Факты? – коротко спросил он, и его взгляд стал колючим.
– Факты на лице моего сына, – решительно ответила Евгения. – Мирзоев вместе с Нурбаевым избили его, вам этого мало? Что должно произойти, чтобы вы наконец начали действовать? Чтобы он убил кого-нибудь?
– Госпожа Чащина, закон защищает в равной мере как вашего сына, так и Мансура, – произнес Роман Алексеевич. Он взял в руки карандаш, осматривая его со всех сторон, словно не видел ничего более занимательного. – Допустим, ко мне придут родители Мансура и обвинят вашего сына в избиении. Кому я должен верить?