Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
Шрифт:
Горбачёв неоднократно бравировал в узкой компании за рюмкой водки: «Главное — ввязаться в драку, а там будет видно…» «Многие недооценивают значение интриг при дворе, главное, вовремя запустить её, а там посмотрим».
Результат интриг, нацеленных против Романова, был блестящим. Григорий Васильевич повторил путь своих ленинградских предшественников; быстро поднявшись на самую вершину власти, он также стремительно ушёл в политическую опалу.
Горбачёв остался доволен: последний серьёзный противник устранён. На церемонии вручения Константину Устиновичу Золотой Звезды Героя по случаю его семидесятитрёхлетия, Михаил Сергеевич был улыбчив и приветлив. Он ни на шаг не отходил от Черненко. Это было полное прекращение «боевых действий» в отношении друг друга. Черненко понимал, что
И всё же Романов ещё раз появился на политическом небосклоне. Это была уже последняя отчаянная попытка изменить существующее положение дел. По инициативе Романова, разумеется, с согласия генсека, ищущего популярности на Западе, было опубликовано одно из теоретических выступлений Черненко. Произошло это перед заранее намеченной поездкой Горбачёва в Великобританию. Тем самым как бы принижалось значение визита молодого лидера. Горбачёва это задело. Трудно сказать, какие шаги он предпринял по этому поводу, только во властных коридорах стали поговаривать о преждевременной отставке генсека. Масла в огонь подлила газета «Правда», её главный редактор Афанасьев был страстным сторонником Горбачёва. В своём выступлении, видимо, по заданию патрона, он, опровергая нежелательные разговоры, обмолвился: «Это невозможно, чтобы Черненко ушёл со своих должностей. Я думаю, что для этого ещё не пришло время». Последняя часть фразы — «… для этого ещё не пришло время…» — звучала не только двусмысленно, но и косвенно подтверждала самые худшие опасения генсековского окружения.
Черненко стал лихорадочно искать себе опору, чтобы не оказаться в заложниках у Горбачёва, который, как ему казалось, уже слишком близко подобрался к трону, что становилось опасным. Выход нашёлся немедленно. Его подсказал, видимо, кто-то из друзей Романова: приблизить к себе опального ленинградца, дать ему возможность вновь вырваться вперёд, стравить претендентов и ещё некоторое время спокойно почивать на лаврах, увлечённо наблюдая за исходом борьбы. К этому времени Горбачёва уже довольно активно поддерживал Запад.
Особые отношения у него сложились с премьером Великобритании. «Железная леди» чрезвычайно благоволила к молодому коммунистическому лидеру. Отношение зарубежных политиков к Романову было более прохладное, хотя его принимали с уважением, Григорий Васильевич вёл себя всегда независимо, высказывал нестандартные суждения, не заискивал и не искал популярности.
Романов с официальным визитом посещает Финляндию. Это было свидетельство возвращающегося доверия к нему. Он встречает официальные правительственные делегации. На Пленуме ЦК Григорий Васильевич находится рядом с генсеком, оттерев в сторону Горбачёва. Пленум был посвящён сельскому хозяйству, направлению, которое в течение нескольких лет курировал Горбачёв, однако выступить ему так и не дали. К слову сказать, сельское хозяйство Михаил Сергеевич благополучно заваливал, в отличие от Романова, курирующего промышленность и ВПК. На пленуме выступили Тихонов и Черненко, ратовавший за освоение новых земель и ирригацию, что впрямую противоречило взглядам Горбачёва.
Соперничество Горбачёва и Романова порой доходило до гротеска, до курьёзов. Во время вручения ордена Ленина А.А. Громыко по случаю его семидесятипятилетия вокруг Черненко подобострастно увивался Горбачёв, в газетах же, вышедших на следующий день, рядом с Константином Устиновичем находился Романов.
Шансы Григория Васильевича стали расти. Особенно после поездки Горбачёва в Великобританию, где он был всячески обласкан вместе со своей супругой, которая тенью следовала за мужем. В Кремле столь тёплый приём в капиталистической стране многим не понравился.
Внезапная кончина Устинова нарушила планы Романова.
Сейчас трудно сказать, какие политические махинации прокручивал в это время Горбачёв, но только положение дел, расстановка сил в Политбюро резко изменились в пользу Михаила Сергеевича. Его теперь поддерживали Тихонов, Громыко, Воротников, Шеварднадзе, Чебриков, Алиев и другие.
Десятого марта Черненко умер. А на другой день главой советского государства стал Горбачёв. Теперь уже ничто не могло ему помешать. Все те, кто стоял на его пути, были повержены, хотя он ещё вернётся к ним, он никогда никому не прощал, он будет мстить им, уже безвластным, будет мстить до тех пор, пока не удовлетворит своё тщеславие, жажду мщения, пока не отомстит за собственную трусость и бездарность.
Кто играл Горбачёвым, чья невидимая рука вознесла его на вершину власти?
Конкурент номер один. Г.В. Романов
В. Болдин:
— Горбачёва не жаловали многие члены Политбюро и откровенно не любила часть областных руководителей, которым нелёгким многолетним трудом удалось подняться до вершины областного или краевого уровня.
Неудивительно, что с первых дней вхождения Горбачёва в Политбюро ЦК появились силы, выступающие против «курортного секретаря». Многие члены Политбюро, секретари ЦК не очень верили Горбачёву, боялись, что его приход к власти изменит расстановку сил. Поэтому кое-кто в качестве перспективного лидера ещё при Андропове начал двигать Г.В. Романова. Он был их круга человек, проверен и испытан, наполеоновских планов не имел. Была в этом выдвижении Романова и убедительная логика. Григорий Васильевич много лет возглавлял ленинградскую партийную организацию, неплохо знал оборонную промышленность, был достаточно заметным человеком. Его поддерживали, помогали, но он оказался не готовым к аппаратной работе секретаря ЦК. Г.В. Романов никак не мог подняться до уровня общегосударственных проблем и долго оперировал масштабами крупного города и области. Не был он ни ярким политическим деятелем, ни красноречивым оратором и на заседаниях Политбюро, Секретариатах ЦК больше отмалчивался. Но у Романова были и могущественные противники. Почувствовав его неизбежный приход в ЦК, возможность встать во главе партии, против него развернули тонкую закулисную борьбу, распускали различные, подчас невероятные слухи.
Коварную роль сыграла байка о том, что Григорий Васильевич ещё в Ленинграде на свадьбе своей дочери разрешил пользоваться дворцовыми хоромами и царской посудой. Этот хорошо продуманный и заведомо ложный провокационный слух ещё долго гулял по различным коридорам власти и в домах обывателей. И уже лет десять спустя борцы с партией и привилегиями вытащили его на поверхность. Когда же парламентская комиссия Верховного Совета РСФСР проверила эти факты, то оказалось, что вся свадьба состояла из двенадцати человек, была она на даче Романова, да он в ней практически не участвовал, поскольку в семье произошёл некоторый конфликт, и Романов поднялся к себе в кабинет, где был один. Разумеется, ни о какой музейной посуде речи идти не могло.
Но ставшие известными подлинные факты печать не захотела опубликовать. Об этом докладывалось Горбачёву руководством Верховного Совета РСФСР, говорил о результатах проверки и я, предлагая дать сообщение в печати. Но такого желания генсек не проявил. Отстаивать истину в отношении своих соратников Горбачёв, руководство ЦК КПСС уже не хотели. Так и ушёл он на пенсию незаслуженно оскорблённый, обиженный и не пытавшийся бороться с клеветой, в распространении которой действовала чья-то мастерская рука, и, возможно, не одна.