Микаэль Айванхов

Грицанов Александр Алексеевич

Родиной наиболее разветвленных, многогранных и всесторонне разработанных религиозно-медитативных систем была и остается Индия. Медитативностью проникнута практика йоги, состоящая из этической и физической подготовки, дыхательных и психоэнергетических упражнений, отключения чувств и мыслей от внешнего мира, их концентрации и сосредоточения на отдельных объектах, медитативного умозрения и созерцания. Целью йоги, ее высшей ступенью является состояние «самадхи», экстатического озарения и просветления, обеспечивающее, согласно учению йоги, непосредственное слияние человеческой души с духовной сущностью Вселенной. Другую всеобъемлющую религиозно-медитативную систему предложил буддизм. Он рассматривает медитацию как одно из важнейших средств предотвращения сопутствующих жизни страданий и достижения нирваны. Медитативная практика буддизма направлена на последовательное преодоление жажды телесной

жизни для жизни вечной и складывается из целенаправленного подавления, вытравления эмоций, воли, словесного мышления. Идя этим путем, буддистский архат стремится впасть в состояние сатори, в котором стать способным узреть свое истинное Я и мир духовных сущностей, открытый Буддой. В Китае не без индийского влияния также сформировались две высокоразвитые религиозно-медитативные системы даосизм и чань-буддизм. Даосская техника медитаций заключается в овладении психической энергией «ци», выработке в организме человека различных веществ здоровья и достижении на этой основе физического бессмертия. Чань-буддизм, именуемый в Японии дзенбуддизмом, представляет собой неиндийский вариант буддизма, само название которого («чань», «дзен») скопировано с санскритского слова «дхиана» и означает не что иное, как медитацию. Чаньские (дзенские) способы медитирования делают упор на двигательную активность, вчувствование в природу и так называемое мгновенное озарение, возникающее под действием стресса. Особое направление медитативной практики возникло в индийском и китайском тантризме. Основными медитативными приемами тантризма были углубленное чтение священных текстов (тантр), перемежаемое видениями (даршанами), произнесение и пение особых сочетаний звуков, экстатические танцы, сопровождаемые магическими жестами, длительное вглядывание в символические изображения (янтры), особая психосексуальная практика.

В мусульманском суфизме также содержится определенная система медитативного тренинга. Развитые системы медитативной практики содержались также в иудейской каббале и христианском исихазме.

В Европе медитации систематически являлись в мистериях Древней Греции, в языческих культах Рима. С приходом эры христианства в роли медитаций используется молитва. В Европе медитации с самого начала имели коренные отличия от медитативных практик стран Востока. Они не абстрагировались от словесного мышления с его логикой и использовали формулы словесных внушений.

С возникновением конкретной науки и ее обращением к человеческой психике феномен медитации стал предметом специального исследования: стала изучаться роль целенаправленного внушения в лечении болезней, была создана гипнология как наука о гипнозе, в XIX в. аптекарь Куэ предложил систему психотерапевтического самовнушения. Первая такая научно-медитативная психотехника была создана психотерапевтом

И. Шульцем и получила название аутотренинга. Источниками аутотренинга послужили современная теория гипноза и индийская йога. Основным отличием психотренинга Шульца от восточной медитации явился вербальный, словесный характер внушений.

Во второй половине XX ст. на Западе резко усилился интерес к культурному наследию Востока, в том числе и к медитации, осмысленной в западном культурном контексте в качестве психотерапевтического средства и элемента практической деятельности человека.

Медитация слагается из: 1) фильтрации чувственных восприятий соответственными органами; 2) фиксации идей (памятью); 3) умения сопоставлять идеи.

Согласно этой схеме, выделяются общие правила, ведущие к облегчению медитации. Необходимо:

1) избегать рефлекторных ответов на вопросы, диктуемых исключительно памятью без участия остальных элементов медитации;

2) избегать споров, сводящихся обыкновенно лишь к сопоставлению форм (диалектика), а не идей. Согласно йоге, огромное большинство споров имеют исходной точкой или различное понимание какой-либо терминологии (в этом случае спор основан на недоразумении), или различие основных догматов миросозерцания (в этом случае спор бесцелен);

3) упражняться в познавании невидимого в видимом, астрального и ментального тел помимо физической оболочки объекта. Недостаточно рассматривать контуры тела человека, желательно проникнуть в астральные соответствия его форм, в динамику проявлений ауры и даже в свойства ментальной монады личности. Недостаточно рассматривать произведение искусства в его реализационных деталях, необходимо вникнуть в его идею;

4) всюду разыскивать натуральные аналогии, и эти аналогии истолковывать самым широким образом;

5) не пренебрегать случаями познания гармонии и законченности в формах: посещать музеи, слушать хорошую музыку, вообще не чуждаться мира искусства.

Характеризуя ситуацию

повальных увлечений на Западе восточными медитативными практиками, Айванхов отмечал, что «сейчас на Западе вводятся разные восточные практики: йога, дзен и т. д. Многие устремляются в эти практики, потому что чувствуют, что нужно что-то делать в области воли, концентрации, медитации, чтобы получить психическую силу. Я не имею ничего против, возможно, кому-то это принесет пользу, но для большинства, я сомневаюсь, потому что это очень древние методы, которые были хороши в прошлом, и к тому же для живущих на Востоке. Для тех, кто живет на Западе, нужны иные методы, которые были бы приспособлены к их мышлению, образу жизни, и это как раз методы Учения Всемирного Белого Братства. Жители Запада, которые неосмотрительно вовлекаются в эти восточные практики, не имея истинного наставника, подвергают себя большим опасностям. Восточные народы всегда упражняются под управлением наставника, Учителя, который наблюдает за ними, как здесь это делают врачи с некоторыми больными, которым они предписали лечение и которые наблюдают за эффектом этого лечения, меняя его, если это необходимо. Но люди, предоставленные самим себе с их недостаточными знаниями и возможностями, находятся в опасности. Таким образом, люди все больше и больше начнут понимать, что должны изучать свой внутренний мир, но должны также остерегаться всех этих методов, которые распространяются то тут, то там, и часто опасны».

Ясновидение. Айванхов не любил шарлатанов, спекулирующих на желании людей проникнуть в собственное будущее. Так, по его мысли, у некоторых людей есть дар ясновидения, но дар этот не гарантирует от слабостей, он также не защищает от темных существ, которые являются именно к тем, кто не умеет противостоять соблазнам, корыстным побуждениям. Можно быть ясновидящим и наряду с этим оказаться человеком сомнительной нравственности. Точно так же, как можно быть поэтом, музыкантом или философом и жить немногим лучше животного. Некоторые обладают даром ясновидения, вероятно, потому, что в прошлом воплощении они делали усилия, необходимые для его приобретения, а теперь они предаются низменным наклонностям, и тогда все совмещается в них: слабости, пороки и дар ясновидения. Это продлится до тех пор, пока они не утратят эту способность, как могут утратить дар поэта, музыканта или философа все те, кто не будет выполнять внутренней работы, чтобы его сохранить. Впрочем, дар ясновидения у таких людей, если у них нет других достоинств, не может быть очень сильным.

Человек призван отыскать себя, т. е. то в жизни, что соответствует его натуре. По Айванхову, если в вас живет неодолимая любовь ко всему великому, благородному, справедливому, прекрасному, если всем своим сердцем, всеми своими мыслями, всей вашей волей вы работаете, чтобы к этому приблизиться и осуществить свои стремления, — ваше будущее определено: придет день, когда вы будете жить в тех условиях, которые соответствуют вашим запросам, вашему идеалу. Это и есть самое главное, что надо знать о своем будущем. Все остальное — имущество, слава, отношения с таким-то мужчиной или с такой-то женщиной, даже здоровье — дело второстепенное, потому что это — преходящее, это может быть дано, как и отнято. В какой-то момент у вас на деле останется лишь то, что точно соответствует стремлениям вашей души и вашего духа.

Если у большинства людей судьба незавидная, так это потому, что они не умеют сохранить в себе правильную ориентацию: они колеблются между светом и тьмой, и их будущее всегда неопределенно. Постарайтесь же отныне сосредоточить все ваши энергии и направить их к сияющему миру гармонии и любви — к миру божественному. Даже если время от времени появится какая-то тень, это ненадолго, — поскольку вы в духе своем будете сохранять правильную ориентацию, настанет день, когда вы больше не будете сбиваться в сторону.

Именно таким образом, по убеждению Айванхова, решается вопрос о благодати. Толкование его, данное в христианской религии, по его мысли, совсем этот вопрос не проясняет. Создается впечатление, будто по какому-то капризу Неба на одних нисходит благодать, а на других — нет, и никогда нельзя знать, почему и как благодать может быть дарована одним и почему в ней отказано другим, что порождает у христиан великое смятение и даже чувство протеста.

В действительности благодать дается лишь тому, кто ее заслуживает. Однако вопрос этот невозможно до конца понять иначе, как в свете реинкарнации, т. е. надо допустить, что каждый человек в этом существовании получает то, что он заслужил своим поведением в предыдущих существованиях. Тот, кто в предыдущих жизнях уже дал доказательства своей стойкости, благородства, любви, способности к жертве, тому и дарует Небо свою благодать и поручает высокую миссию.