Мила Рудик и руины Харакса

Вольских Алека

Минуты три Мила с профессором шли молча. Первым молчание нарушил Гурий Безродный.

— Тебя по-прежнему что-то беспокоит, — мягко произнес он.

Мила вздохнула.

— Ну… я подумала… если вы видели все, что там происходило…

— Да?

— Если честно, мне бы не хотелось, чтобы вы видели… некоторые вещи…

Гурий Безродный посмотрел на нее проницательным взглядом улыбающихся серо-зеленых глаз.

— Судя по твоему сконфуженному виду, речь идет об отношениях между тобой и Нилом Лютовым. Я угадал?

Мила

нехотя кивнула. Вспоминать об их стычке в закрытой комнате на улице Ста Личин, где они вместе с Капустиным и Улитой оказались заперты Чарами Вия, ей было стыдно. Сейчас Мила не понимала, что на нее тогда нашло. Да, у нее с Лютовым и без этого было немало столкновений, но прежде она никогда не позволяла себе переходить на крик. А там, в запертой комнате, она готова была буквально вцепиться ему в лицо. Такое поведение казалось Миле отвратительным, поэтому ей было неловко, что это видели и профессор Безродный, и судьи, включая Велемира.

— Мила, ты напрасно переживаешь по этому поводу, — успокаивающим тоном произнес профессор. — Вы находились под действием Чар Вия, которые относятся к магии нижнего мира. Магия этого рода обладает способностью усиливать все негативные эмоции. Даже взрослые опытные маги не всегда могут сопротивляться такому воздействию, а вы все же еще студенты, не забывай. Ваша с Нилом реакция была спровоцирована Чарами Вия, не стоит слишком сильно терзаться из-за нее.

— Но ведь Улита с Капустиным не кидались друг на друга, — скептически хмыкнула она.

— Ну, по всей видимости, они не испытывают друг к другу негативных эмоций, которые можно усилить, — заметил профессор. — Что касается тебя и Нила… Как я успел заметить, ваши взаимоотношения не слишком дружеские.

— Мягко сказано, — пробурчала себе под нос Мила.

Ее собеседник глубоко вздохнул.

— Если я правильно оценил ситуацию, то у тебя сложились довольно натянутые отношения со всем этим семейством, — непринужденно сказал он.

Мила недоверчиво покосилась на него — профессор говорил об этом таким тоном, словно подобная вражда была ничем не примечательным делом.

Гурий Безродный заметил ее взгляд и чуть заметно улыбнулся.

— Кто-то с кем-то всегда на ножах — так устроена эта жизнь, — вздохнул профессор. — Исходя из этого, в твоих отношениях с Нилом Лютовым и Алюминой Мендель действительно нет ничего необычного.

Мила нахмурила лоб: ей не слишком нравилось, что окружающие всегда читают ее мысли, словно раскрытую книгу.

— Почему? — спросила она. — Почему так получается, что люди часто враждуют?

Брови Гурия Безродного слегка приподнялись. Он бросил на Милу задумчивый взгляд и, печально улыбнувшись, ответил:

— Вечный конфликт интересов.

Мила озадаченно насупилась, не совсем понимая.

— Живущие на этой земле существа слишком разные, — продолжал профессор. — Слишком не похожи друг на друга. В результате наши желания

и стремления довольно часто идут вразрез с тем, чего хотят и к чему стремятся другие.

Мила промолчала. Она считала, что все намного проще. Нил Лютов был слишком злобным, а Алюмина и дня не могла прожить, чтобы не сделать или не сказать кому-нибудь какую-нибудь гадость — и именно поэтому Мила их обоих терпеть не могла. Правда, нельзя было сказать, что к Алюмине и к Лютову она относилась совершенно одинаково.

— Мои слова тебя расстроили? — спросил профессор, повернув голову и глядя ей в лицо с неподдельным интересом.

Мила задумчиво смотрела прямо перед собой.

— Я просто подумала… — нерешительно начала она. — И Алюмина, и Лютов… Я с ними обоими всегда была… как вы сказали… на ножах. Но… — Мила на секунду запнулась, пытаясь разобраться в собственных мыслях. — К Алюмине у меня нет ненависти, я ее просто презираю, а Лютов… Он не лучше Алюмины. Наверное, даже хуже…

Мила заметила, что при этих словах профессор тяжело вздохнул.

— Лютов мне враг, — продолжала Мила. — Но почему-то… я не могу его презирать.

Гурий Безродный снова вздохнул и часто закивал.

— Так бывает нередко, — ответил он. — Если слабый и глупый человек злой — это неприятно, а если злым становится сильный и умный — это скорее страшно, хотя и грустно одновременно. К такому человеку можно испытывать ненависть, но не получается презирать.

— Страшно? — переспросила Мила и с жаром заявила: — Я не боюсь его!

Профессор примирительно улыбнулся.

— Конечно. Ты не боишься за себя. Иногда ты просто чувствуешь, что от человека исходит опасность, и угрожать она может кому угодно. Злой человек зол ко всем, a не к кому-то одному.

— А мне кажется, Лютов никого не ненавидит так, как меня, — угрюмо проговорила Мила.

Профессор Безродный снова кивнул.

— Ему, как и тебе, знакомо презрение, — ответил он. — И он презирает тех, кого считает глупыми и слабыми. Однако, насколько я могу судить, тебя он не считает ни глупой, ни слабой. Он видит в тебе равного соперника. А к равным можно испытывать лишь сильные чувства. Ненависть — одно из самых сильных чувств, Мила. И чем больше силы он в тебе замечает, тем сильнее становится его ненависть.

Мила вспомнила, как началась их с Лютовым вражда четыре года назад. Он оскорблял ребят, которые только что стали ее друзьями. Ей захотелось заступиться за них, и она ответила Лютову тем же — ударила его словом, уязвила его повышенное самолюбие, напомнив о том, что его родители не слишком балуют его своим вниманием. Позже ей стало стыдно за свой поступок, и она извинилась перед ним. Но Лютов не только не принял ее извинений, а, казалось, лишь сильнее после этого возненавидел ее. Как будто ее извинения были еще большим оскорблением, чем то, что она сказала ему в «Перевернутой ступе».