Мила Рудик и руины Харакса
Шрифт:
Гурий Безродный что-то сказал Гарику, но его слова прошли мимо сознания Милы, поскольку в эту секунду она услышала раздающееся где-то позади нее еле слышное глухое мычание.
— Капустин! — догадалась Мила и, не раздумывая, бросилась на помощь.
Сергей сидел на полу связанный. При ее появлении он повернул голову, и Мила невольно отпрянула: его капюшон был откинут, и на том месте, где должно было быть лицо, она увидела светлое смазанное пятно.
— Капустин? — с сомнением в голосе спросила Мила.
Голова
— Теперь говорить можешь? — спросила она.
— Да, — слабо произнес он, и Мила без лишних разговоров накинула ему на голову капюшон.
Она вдруг испытала запоздалый ужас, когда поняла, что Капустин просидел так, без капюшона, довольно долго, тогда как под потолком склада имелись маленькие окошки, через которые в помещение могли залететь найды. То, что лицо Капустина до сих пор не было съедено, показалось ей чудом.
— Это я — Мила, — вспомнив, что Капустин не видит ее лица, сказала она. — Ты в порядке?
Сергей кивнул. Мила потянулась к узлам, чтобы развязать веревки, которыми были связаны руки Сергея у него за спиной, но в этот раз он остановил ее резким окриком:
— Не трогай!
Рефлекторно Мила отпрянула и изумленно уставилась на Капустина.
— Веревки пропитаны какой-то гадостью, — сказал он. — Когда пытаешься их снять, они ожоги оставляют.
Мила внимательно посмотрела на руки Сергея — его пальцы были покрыты уродливыми волдырями.
— Пытался развязать веревки на ногах, — сказал Сергей. — Дотянуться-то дотянулся, а потом…
Он простонал.
— Боль — не передать…
Сергей повертел головой.
— Где этот аптекарь гадский? Он волкулак, и он меня, кажется, сожрать хотел. Увидел, что я хромаю, и сказал, что у него есть средство, от которого я на время напрочь забуду о боли в ноге. Добреньким прикинулся. А я поверил, как полный дурак, и пошел за ним в это хранилище.
— Его профессор Безродный с Гариком поймали, не волнуйся, — ответила Мила и спросила в свою очередь: — Голуби твои были? Как ты их наколдовал с завязанным ртом? Ты же заклинания даже произнести не мог.
— Вы догадались, да? — Сергей был доволен. — Ох, не представляешь, как я боялся, что вы не догадаетесь. Создавать животных и заставлять их выполнять всякие поручения — это единственное, что я умею без заклинаний, пусть даже у меня руки связаны. Главное, чтобы перстень со мной был.
— Чего же ты тогда не наколдовал какого-нибудь дракона и не натравил его на оборотня? — облегченно улыбнулась Мила, убедившись, что Сергей в полном порядке.
Укоризненным тоном, решив, видимо, что Мила над ним насмехается, он ответил:
— Я только мелких животных умею создавать. Крупных пока не получается.
Послышались быстрые шаги, и вскоре из-за стеллажа появился профессор Безродный. Заметив Капустина,
— Теперь понятно, почему ты не смог сам освободиться, — с улыбкой сказал он, глядя на Сергея, и указал рукой на связанные веревками запястья Капустина: — Крапивное зелье. Запрещенное, между прочим. Но на улице Безликих прохожих чем только не торгуют. Ну ничего, мы сейчас легко это снимем.
Гурий Безродный подошел к Миле с Сергеем, опустился на корточки и звонко щелкнул пальцами. Его волшебный перстень коротко вспыхнул. Веревки, которыми были связаны руки и ноги Капустина, тотчас тихо зашипели, и от них пошел ядовито-зеленый пар. Пока Мила следила за странными испарениями, на глазах тающими в воздухе, профессор развязал Сергея.
— Как вы это сделали? — восхитился Капустин.
— Подрастешь — узнаешь, — с улыбкой ответил ему профессор Безродный и добавил наставительным тоном: — Если, конечно, в Старшем Думе не будешь прогуливать мои занятия.
Он помог Капустину подняться с пола и сказал:
— Время испытания вышло. Мы возвращаемся на улицу Глициний.
Через десять минут после Милы, Гарика и профессора Безродного в бар «Проходной двор» с улицы Безликих прохожих вернулись и остальные. Последним пришел Фреди, который все это время искал не столько профессора, сколько своего напарника. При виде Капустина на лице старшего Векши тревога сменилась облегчением. Мила, зная насколько Фреди ответственный, подумала: если бы с Сергеем что-то случилось, он бы считал виноватым себя.
Профессор Безродный, как и после первого испытания, попросил шестерых ребят собраться вокруг большого прозрачного шара, который он держал в руках. Было произнесено длинное заклинание, внутри шара заклубился серовато-белый туман, после чего Мила испытала знакомое чувство — словно ее лба коснулась невидимая теплая ладонь.
Когда это ощущение прошло, профессор велел ребятам ждать, разрешив устроиться за любым из столиков бара, а сам подошел к столу, где ожидали судьи.
Со стороны Мила наблюдала за ними. Трое судей несколько минут производили над шаром какие-то непонятные для Милы манипуляции, потом совещались, а в конце Акулина развернула на столе пергаментный свиток и около минуты держала над ним раскрытую ладонь — коричневый камень в ее волшебном перстне то ярко вспыхивал, то гас. Прошло не больше пятнадцати минут, как судьи приняли решение.
В этот раз оценки объявлял Поллукс Лучезарный. Тряхнув длинными черными глянцевыми волосами, он развернул пергаментный свиток, над которым только что колдовала Акулина, и с преувеличенно важным видом объявил:
— Судьи вынесли свой вердикт.
Мила покосилась на Акулину, которая в этот момент делала ей какие-то одобряющие знаки, и, не сдержавшись, улыбнулась. Перехватив порицающий взгляд Поллукса Лучезарного, косо поглядевшего на Милу из-под хмуро сошедшихся у переносицы черных бровей, она поспешила принять серьезный вид.