Милана Грей.2
Шрифт:
редко говорит глупости.
Стефан повернул голову к сестре и усмехнулся ее словам. Стела ему улыбнулась и
освободила его шею, чтобы протянуть мне руку:
– Стела Стоун.
– Милана Грей, – сказала я, пожимая ее миниатюрную ручку.
– Та самая?
– У вас что, это семейное? – простонала я.
Губы Стефана обнажили белые зубы:
– Наверно, – ответил он, взглянув на сестру, она пожала плечами.
– Оливия рассказывала о тебе, ты ее подруга, – сказала
Прозвенел колокол, и Стела схватила двумя руками ладонь брата.
– Стефан, пойдем, я пить хочу, – она потащила его за собой из зала.
– До свиданья, Милана Грей, – только успел сказать Стефан.
– Пока, – ответила я в гудящую толпу. Близнецов Стоун уже было не видно.
Я пару минут смотрела им в след. Странная они парочка. Все выходили из зала, а я стояла
и мешала выходящим. «Вот она!» – послышался знакомый голос. Я обернулась. Над
толпой старшекурсников торчала голова Оливера. Только я шагнула к нему, как он
опустился вниз. Я попыталась пробраться сквозь учащихся к тому месту, где видела его, но
только потерялась еще сильнее.
– Милана, – кто-то положил мне руку на плечо.
Я испуганно обернулась, это был Оливер.
– Я же сказал, что видел ее, – повернул голову он к Оливии.
– Где ты шаталась? – спросил выбравшийся из толпы Фред.
– Тут стояла.
Нашу небольшую кучку все огибали. Оливер схватил за руки меня и Оливию, она - Диану, та - Фреда, и он потащил нас к выходу. Уж сильно он спешил, я то и дело стукалась об
чужие локти, нагло пробираясь вперед. Выбравшись из бального зала, мы пошли в
кабинет математики, где предоставлялось два с половиной часа третьему курсам сделать
уроки.
Мне совершенно не хотелась ничего делать, ведь завтра последний день учебы, потом
Бал и все – каникулы и мой первый новый год в кругу родных. У меня, наверное, были
раньше семейные празднования, но я их не помнила. Со сладостными мыслями о
празднике я вышла из кабинета, не сделав задание.
Глава 12.
– Можно? – постучалась я в дверь к дяде Джеймсу.
– Входите, – через несколько минут отозвался он.
Я открыла дверь: дядя сидел за проверкой колбочек с зельями.
– О! – воскликнул он, повернувшись ко мне. – Заходи, дорогая. – Я послушно зашла в
комнату и закрыла дверь. – Что-то случилось?
– Нет, ничего. Можно с тобой посидеть?
– Конечно, – ответил Джеймс, смотря сквозь прозрачное стекло на сваренный раствор. –
Сейчас я закончу проверять, и мы попьем чаю.
– Угу.
Дядя капал зелья в воду и проверял, как они среагируют друг на друга.
случаев вода резко превращалась в пар, но иногда и просто мутнела, или вообще ничего
не происходило. Учитель Зельеварения, по совместительству мой дядя, откладывая
пузыречки, заполнял табличку оценок. Я бродила по комнате. По обстановке нельзя было
сказать, что Джеймс - учитель Зельеварения: позади одного из кресел, за которыми мы
обычно пили чай, стоял небольшой шкаф с книгами и коробочками, в которых и
скрывались «улики» дядиной профессии.
Громкий хлопок отвлек меня он изучения книг, разложенных по алфавиту. Я вздрогнула и
машинально развернулась лицом к шуму. Дядя вскочил из-за стола, с грохотом уронив
деревянный стул, на котором он пару минут назад сидел. Край стола был залит бурлящей
жидкостью, которая стремительно капала на пол. Джеймс тихо выругался на одного из
своих учеников, назвав его «обалдуем», стряхивая зелье со своего бежевого пиджака. Я
схватила полотенце, упавшее вместе со стулом: оно было приготовлено специально для
такого случая. Пока дядя снимал мокрый пиджак, под которым была одета белая рубашка
в тонкую синюю полоску, я вытерла стол. Тряпка дурно запахла, и мне пришлось выйти из
комнаты в класс Зельеварения, чтобы промыть ей в раковине. Когда я вернулась, Джеймс
возился с серой, рваной половой тряпкой. Он швырнул ее в кабинет, в щель
закрывающейся двери. Я положила полотенце на подоконник. Джеймс, еще не успев
сесть на стул, вывел «Ужасно» напротив одной из фамилий учащихся и поставил
огромный восклицательный знак.
«Я вообще удивлен, что оно меня не убило! Я говорил ему, что Зельеварение - сложный
предмет. На что мне такие мучения?!» - ворчал дядя. Я продолжила рассматривать
комнату, пока он приводил стол в порядок. За рядом баночек, на столе, в углу, ютились
две фотографии - фото Лисы и фото с большой компанией людей, позирующих на
ступеньках. Я хотела потянуться за фото, чтобы рассмотреть лица, но передумала, боясь
помешать дяде. Он говорил, что у него есть еще одна рамочка, он даже мне ее показывал.
Точь-в-точь такая же, как и те, что удостоились стоять на его столе. Джеймс говорил, что
вскоре ее займет моя фотография. Странно как-то, я этого не понимала, хотя сама хранила
у кровати фото своей семьи, самой лучшей семьи.
У стола стоял широкий шкаф, где были явно выдававшие дядю вещи: поделки, рисунки, фотографии учеников. Шкаф занимал большую часть комнаты, все подарки были видны и