Милана Грей.2
Шрифт:
прозрачной ткани; дождавшись, когда черные кусочки впитают сок косточек, я растолкла
их в порошок деревянной ложкой; потом залила в котел слезы призрака так, чтобы залить
полностью порошок; поставила котел на большую, просто огромную для нормы, горелку и
помешивала, пока не закипело; специальным прибором – пробиркой с пустой иглой -
проколола первый слой ягоды, собрала из нее воздух; надавив на дно и на пробку, пропускающую кислород, сжала воздух внутри; при помощи
попав в готовую смесь, окрасил ее в прозрачный цвет. Если бы не круги на поверхности, я
бы решила, что зелье пропало. В классе царила гробовая тишина. Все ученики, склонясь
над своими местами, заинтересованно следуя инструкции, сжимали воздух, мешали
зелье, толкли уголь.
– Дя… – начала я, но потом исправилась: – Мистер Логон, – произнесла я и огляделась: все
были заняты и, вроде, кроме меня и Джеймса никто не догадывался, что я собиралась
назвать его дядей. – Я, кажется, все сделала.
– Сейчас подойду, Милана, – сказал Джеймс. После недолгого молчания, он решил
продолжить: – Грей, – по мне это было лишним и прозвучало странно.
Дядя встал, положив газету, которую он читал в тишине, и взял розовую пипетку с каким-
то немыслимым рисунком на резинке.
– Ой, моя пипеточка, – радостно завопила сидевшая сбоку Софья, наивная девочка с
непропорционально длинными руками. Ее светлые, желтые волосы были пострижены
под каре. – Это же я вам ее подарила, – визжала она.
Я посмотрела на нее, она вся сияла от счастья. Из-за ее такой сильной радости и
эмоциональности она меня раздражала. «Могла бы молча порадоваться», - пробубнила я
про себя. Она выпучила глаза, подняла брови чуть ли не до линии волос, обнажила все
свои белые большие зубы.
– Конечно, Соня. А ты что думала, я ее в рамочку поставлю? Я с огромной радостью ей
пользуюсь, – ответил на ее вопли Джеймс.
Странно смотреть на тридцатитрехлетнего учителя с девчачей пипеткой.
– Если с этой что-то случится сразу скажите мне, я новую сделаю, – опять запищала
желтоволосая.
– Обязательно, – улыбнулся ей дядя.
– Мистер Логон, – проговорила я, пытаясь обратно привлечь украденное внимание. – Я
все сделала.
– Ой, да. Прости. Давай проверю, – сказал он и подошел.
Джеймс набрал зелья в дурацкую пипетку, огляделся, и его взор упал на мой учебник по
зельеварению. Он капнул на обложку три капли. Место, куда упали капли, растворилось, и показалась в дырке учебника парта, от прозрачной капли поползли кривые к кроям
учебника, будто обвивая его. Через несколько
– Молодец. Зачет.
– Спасибо, мистер Логон, – сказала я, удивленно смотря на стол, где только что лежал мой
учебник.
Джеймс усмехнулся и хлопнул по невидимому учебнику ладонью - тот в тоже мгновения
появился. Жалко, что зелья столь слабое, что при прикосновении предмет снова
становится видимым.
После звонка колокола мы отправились на урок Существологии, где учитель рассказывал
нам об Эльфах. Билл Хангриус был мало похож на учителя: неопытный, необщительный.
Но он наизусть знал все мифы, истории, правды и неправды о любом существе. Свои
любимые истории он рассказывал взахлеб, уточняя все мелочи. Мистер Хангриус никогда
не скрывал свое отношение к рассказам. Может, это не профессионально, но заставляло
рассуждать, что хорошо, что плохо. Как бы глупо не звучало это в моей тринадцатилетней
голове, эти уроки еще и воспитывали нравственные качества.
Следующим уроком было Темное волшебство, на котором мы изучали заклинания
«Минутной рассеянности». И опять я убедилась в грубости и в недружелюбие мистера
Фаста. Ох, не нравилось мне ходить на уроки Темного волшебства…
Вся школа ждала завтрашнего дня так, что сегодняшний невероятно быстро стремился к
финалу.
Учительница ботаники – Изабелла Флор устроила нам урок на свежем воздухе. «Ну что
можно изучать зимой, на улице по ботанике?» - капризничала Оливия, когда надевала на
себя весь свой гардероб. В шок ввело нас то, что изучать мы должны цветы. Оказалось, что растение, про которое я вчера читала, растет зимой под снегом. И мы всем классом
отправились на сборы Вортин - длинный зеленый стебель, покрытый голубыми цветами, с
волосатыми листьями, которые внизу раскидывались огромными, резными крыльями.
Мы разделились по парам (я, конечно же, была с Оливией) и лазили по огромным
сугробам, разгребая руками снег в поисках проклятых растений, бродили по темному лесу
за забором, окружающего со всех сторон школу. Я впервые была в этом страшном лесу с
огромными деревьями, поросшими мхом, выпирающими корнями, аж до колен
торчащими из-под снега. Все в этом лесу казалось огромным и устрашающим, так что, боясь заблудиться и стать ужином для диких тварей, я уговорила Оливию, которая
утверждала, что я сильно преувеличиваю, не заходить вглубь.
– Милана, иди сюда. Вот они, – сказала Оливия, копаясь в снегу.
Я подошла к ней. Из-под снега торчали голубенькие цветочки и кончики длинных стеблей.