Миледи и притворщик

Ванина Антонина

– Как странно, – озадаченно вздохнула она, стоило мне стянуть с себя рубаху. – Я слышала, твой муж отвёл тебя в комнату послушания, чтобы наказать за вольные речи. Где же следы от хлыста на твоей спине?

– Какие ещё следы? Нет, Иризи, законопослушные аконийцы хлыстами своих жён не бьют.

– И твой муж тоже? – словно не веря, переспросила она.

– Если мой муж вздумает меня ударить, – сквозь наваливающуюся дрёму, сказала я, – то сам схлопочет от меня и тумаков, и назиданий для прояснения ума.

Только я улеглась на застеленную тонкой периной

циновку, положила голову на мягкую подушку, как моей спины коснулись заботливые руки и освежающая мазь.

– Да, госпожа, ты большая, ты сильная, – задумчиво сказала Иризи. – Ты можешь отстоять себя. Все женщины в твоём королевстве больших людей, наверное, могут.

– Ну, на счёт больших людей ты преувеличиваешь, – нехотя отозвалась я. – Наши мужчины и женщины могут быть разного роста. Даже такого, как ты.

– Госпожа, – тихо произнесла она, – не знаю, как сказать тебе…

– Что сказать? – насторожилась я.

– Спасибо, – почти прошептала она, видимо, опасаясь, что нас услышат стражи. – Спасибо, что не оставила меня рядом с Нейлой и позволила посмотреть мир напоследок.

– Почему напоследок? – не поняла я.

– Так ведь, когда ты отправишься домой, я вернусь обратно во дворец. И его двери уже навсегда закроются для меня.

– Это мы ещё посмотрим.

Когда процедура подошла к концу, и я поднялась с лежанки и встретилась взглядом с Иризи. Она ничего не сказала, только протянула мне небольшой свёрток ткани. Я развернула жёлтый платок, а в нём… мой скорпион в янтаре!

– Я нашла его в каморке у Паниви, – призналась Иризи. – Ещё два дня назад нашла, а украсть решилась только сейчас, когда господин Киниф сказал мне ехать с тобой. Возьми амулет, ты ведь так хотела его вернуть…

– Спасибо тебе, Иризи, спасибо, – всё пыталась я прийти в себя от нахлынувшей радости. – Ты не представляешь, как помогла мне.

До чего же прекрасный сегодня день! Сначала в мою жизнь вернулся Шанти, а теперь и мой скорпион-защитник снова со мной. А Иризи, я думаю, хитрит. Не два дня она думала и размышляла, стащить скорпиона у Паниви или нет. Она украла его у воровки сразу же, но мне возвращать не собиралась. Думала, что ей он нужнее – я ведь со дня на день должна была покинуть дворец, а Иризи ещё жить и жить бок о бок с Нейлой, против которой нет защиты, кроме как скорпионьей.

Что ж, я могу понять её сомнения и малодушие. И потому ещё больше начинаю ценить её сегодняшний поступок. Она ведь могла бы и не возвращать мне амулет, а оставить себе. По возвращении во дворец он бы ей точно пригодился. Но Иризи решила, что мне мой скорпион нужнее. Что ж, в таком случае мне остается сделать всё, чтобы Иризи во дворец не вернулась. Надо только придумать, как устроить ей побег, когда наше путешествие подойдёт к концу.

После освежающего массажа я провалилась в глубокий сон, но вынырнула из него в один миг, когда за тряпичной стенкой раздался оглушающий рёв. Лео! Да сколько можно храпеть!

Я со стоном еле оторвала голову от подушки и присела на лежанке. Всполошенная Иризи уже вскочила

с места, пытаясь понять, что происходит. А за занавесью между раскатами всхрапов уже слышалось недовольное бухтение стражей. Кажется, ещё немного и даже из соседних шатров раздастся ругань. Ну, и что теперь делать? Как отдохнуть после утомительной бессонной ночи?

– Бедная госпожа, – прошептала Иризи. – Как же ты с ним спишь?

– Я с ним в одной комнате и не сплю.

Даже в одном доме не решалась спать, но Иризи об этом знать не обязательно.

Весь день, пока солнце снаружи прогревало воздух, мы пытались уснуть, мучаясь от нарастающей жары и оглушающего храпа. Я открыла глаза уже ближе к закату. Пока недовольные стражи разбирали шатёр, сворачивали ковры, прятали в сундуки наши спальные места, Леон вместе с Чензиром доедал пирожки неподалёку от стоянки верблюдов. Довольный, выспавшийся…А ещё вертит головой по сторонам и недоумевает, отчего все вокруг такие хмурые и вялые.

Мы с Иризи сидели в сторонке у костерка и ели похлёбку из муки и топлённого жира. Пока мы завтракали, посвежевшим и незамутнённым взором я осматривала окрестности в поисках удачного кадра.

Вот слуга важного купца грузит на сидящего верблюда короба с землей, где растёт кучерявая зелень и даже плодоносящие кусты перцев. Вот паломница на сносях оттирает чан раздобытым где-то песком. Дети переезжающих из города в город ремесленников играют в камушки – кто дальше бросит. Старушка бродит возле лёжки верблюдов и собирает в мешок их помёт, девушки обступили линяющих гигантов, чтобы ободрать с верблюжьих боков свисающие клоки шерсти и положить их в высокие корзины.

– Зачем они это делают? – спросила я Иризи.

– Чтобы потом соткать ковёр или тёплое одеяло.

– Из верблюжьей шерсти?

– А из чьей же ещё?

– Ясно. А подсохший навоз им зачем?

– Так как без него пищу готовить?

– Как это? – насторожилась я.

А Иризи кивнула подбородком в сторону догорающего костра и сказала:

– В пустыне деревьев нет, только навозом разводить огонь и остаётся.

– А, в этом смысле…

Да, нелегка жизнь в Сахирдине. А верблюд здесь, оказывается, не только транспорт, но ещё и неиссякаемый источник самых разных благ. Я даже углядела, как одна из женщин доит верблюдицу. Стало быть, эти животные и молоко дают. Здорово.

– Когда-то, – поведала мне Иризи, – мудрый создатель Мерханум взял в руки кусок глины и создал из него человека. Когда на Сахирдин обрушилось великое бедствие и реки иссохли, уступив место пустыни, мудрый Мерханум взял ещё один кусок глины, разделил его надвое и создал верблюда – брата человека, а потом пальму – сестру человека. Так и повелось с тех пор, что в пустыне человеку не выжить без сестры-кормилицы и быстроногого брата, что накормит, обогреет и оденет.

Я прожевала очередной сушёный финик, выплюнула на ладонь продолговатую косточку и согласно кивнула. Да, финиковая пальма и волосатый верблюд существенно облегчают жизнь в этом безрадостном крае.