Миледи и притворщик

Ванина Антонина

Я призадумалась и спросила:

– Где же?

– Только в Тромделагской империи. Думаю, пёс и его хозяин живут именно там.

Пёс? Живёт? В империи? Вместе с хозяином? Ну, что за околесица?

– Нет, постой, – попыталась я привести мысли в порядок, – Шанти живёт в Старом Сарпале, в Фариязе, вместе с семьёй выращивает персики и абрикосы на продажу. Сейчас он привёз в Сахирдин курагу, чтобы сбыть её.

– Это он тебе так сказал, или ты знаешь наверняка?

Какой коварный вопрос. Конечно же, всё, что я знаю о Шанти, рассказал мне сам Шанти.

– А почему я не должна ему верить?

– Хотя бы потому, что человек может врать, а пёс – нет.

Ну, вспомни, как сегодня нас встретил Гро. От сарпальцев он с радостью сбежал, это и понятно, они тут натуральные живодёры, я бы на его месте их тоже ненавидел. Потом Гро увидел нас, ты его позвала, и он тебя вспомнил. Но ты говорила с ним по-сарпальски, поэтому ты ему не до конца нравишься. А вот я – другое дело. Я по-тромски говорю, по-тромски выгляжу, поэтому мне больше доверия, меня можно и облизать. Я уверен, этот пёс привык жить среди тромцев, видеть вокруг себя тромцев, которые к нему относятся спокойно. Только среди них он чувствует себя комфортно. Он точно живёт не здесь, а в Тромделагской империи. А этот Шанти живёт там вместе с ним.

– Нет, это всё чушь, Лео. Делать такие выводы только из-за поведения собаки… Ну, не правильно это.

– Эми, я смотрю на вещи беспристрастно, в отличие от тебя. Не знаю, чем тебе Шанти задурил голову, но ты должна посмотреть на него критично. Неужели за те десять дней, что вы вместе ходили по горам, он не сделал и не сказал ничего странного? Что, он вёл себя как настоящий сарпалец, и ничего тромского в его поведении не проскользнуло?

Что-то тромское в поведении? Да куча всего. Только я знаю этим странностям объяснение.

– Шанти сотрудничает с тромскими контрабандистами.

– С кем? – недоверчиво переспросил Леон.

– С перекупщиками сарпальских и чахучанских фруктов. А ты думаешь, как я выбралась из Санго, когда меня сразила лихорадка? На таком вот контрабандистском судне, как тебе описывал его Киниф.

– Да ладно…

– Да. Так что я точно знаю, откуда у Шанти есть лекарства от горной болезни, инфекций и укуса змеи. Не порвал он с тромским образом жизни, цепляется за него всеми возможными способами. Продаёт фрукты из семейного сада тромцам, плавает на их корабле, выменивает у судового врача таблетки с ампулами. И Гро на том судне может вдоволь пообщаться с тромскими моряками. Так что все твои подозрения можно разбить разумными объяснениями.

– Может быть, – неохотно буркнул Леон.

– Неужели у тебя ещё остались сомнения?

– У меня? А не ты ли вчера тряслась от страха, когда я рассказал тебе, как из моноплана пропала рация? Эми, я ведь не просто так пытаюсь открыть тебе глаза на этого Шанти. Как-то подозрительно вовремя он объявился в нашем караване.

О нет… Как же так? Леон хочет сказать, что Шанти как-то связан с теми двумя разведчиками в пустыне? А может даже с тем человеком, что ответил на наш сигнал по радиостанции? Так-так-так… Надо подумать, хорошенько подумать. По радио я слышала мужской голос, но он точно не принадлежал Шанти – тот человек был явно старше его. И разведчиком в пустыне Шанти тоже не может быть. Ну, это же глупо, даже представить сложно. Там в пустыне возле костра я видела двух людей и ни одной собаки. А Шанти со своим Гро неразлучен. К тому же те двое явно вооружены современными автоматами, а у Шанти есть только старинная винтовка, оставшаяся ему, видимо, со времён колонизаторов.

– Нет, Лео, не может Шанти быть тромским разведчиком.

– А почему нет? Ты его лицо видела? Идеальный вариант для внедрения, даже подходящую легенду можно сочинить. Сады у него персиковые в Старом Сарпале…

папенька сбежал от погромов и маменьку оставил… Эми, знаешь, сколько во Флесмере сарпальских беженцев? Я, когда ездил на авиазавод покупать мою ласточку, столько всего на тамошних улицах насмотрелся. Есть там, на окраине целый сарпальский квартал. Преступность там зашкаливает. Всякое ворьё, ростовщики, проститутки. Вот этот Шанти тебе наплёл сказок про своего отца, а про мать он что рассказывал?

Я попыталась припомнить, но безуспешно.

– Да в общем-то, ничего. Он о ней даже не вспоминал.

– Потому что нет её. Вернее, есть, но он её никогда не знал. Он круглый сирота из приюта. Вот представь, мать его была уличной проституткой, родила сына от случайного клиента, подбросила его в приют и навсегда исчезла из его жизни. В том приюте паренька гнобили, попрекали куском хлеба. Воспитатели отвешивали подзатыльники, дети дразнили за половинчатую внешность. А потом к нему пришёл незнакомый дяденька с офицерской выправкой и сказал, хочешь, чтобы этот кошмар закончился, тогда идём со мной, я устрою тебя в кадетское училище, но за это ты должен будешь послужить своей родине и императору. Вот так тромская разведка и заполучила ещё одного верного пса, да ещё с очень подходящей внешностью для специальных операций в Сарпале. Его же с малых лет готовили к одной единственной миссии – бродить по Сарпалю, вынюхивать, подслушивать, подглядывать и передавать всю информацию в центр. Неймётся тромцам после краха прежней колонии построить ещё одну, хотя бы здесь, в пустыне. Вот и засылают сюда бродяг с собаками.

– Лео, ну ты такое насочинял…

– Почему насочинял? Вдруг всё это правда?

– Если бы это было правдой, тромцы присылали бы сюда не полукровок, а чистокровных сарпальцев. Тех же сирот, которых в приют отдали родители-беженцы, потому что дома есть нечего, да и самого дома нет.

– Допустим. Но…

– И полуночных собак с собой таким разведчикам точно не разрешили бы с собой привозить, чтобы не вызывать лишних вопросов.

– А если всё же…

– Если всё же в караване и затесался тромский разведчик, на Шанти он точно не будет похож. Между прочим, Шанти сказал мне, что приехал сюда торговать курагой вместе с дядей. Дядя, по-твоему, тоже поддельный?

Леон призадумался и предложил.

– Надо бы взглянуть на этого дядю. Что он хоть из себя представляет?

– Вот доедем до Лалифура, пойдём на рынок и там взглянем. Мне теперь тоже интересно, что за родственники у Шанти.

До города караван добрался лишь к утру. Торговцы тут же хлынули на рынок раскладывать товары, путешественники, что ехали на юг целыми семьями, отправились на постоялый двор отдыхать. Мне бы тоже не мешало отдохнуть, но работу никто не отменял.

– Чензир, – спросила я главу стражей, – какие в этом городе есть примечательные места? Может храмы, дворцы, сады, фонтаны? Куда мы можем пойти, чтобы полюбоваться красотами Лалифура?

Бравый страж на меня даже не взглянул, а когда я закончила говорить, он немного подумал, повернулся к Леону и начал по-сарпальски ему объяснять:

– Никаких садов в Лалифуре нет. Здешних колодцев едва на пропитание людей и верблюдов хватает. И фонтанов нет. Расточительство всё это.

Леон вначале вопросительно посмотрел на Чензира, потом на меня. Не понимает, что происходит? А я, кажется, понимаю. Страж-шовинист считает, что с женщиной ему говорить не о чем. Раз у женщины есть муж, с ним и нужно всё обсуждать. И плевать, что этот муж и слова по-сарпальски не понимает. Порядок важнее здравого смысла.