Миледи и притворщик
Шрифт:
В одной яме полуголые мужчины с повязками на лицах машут кирками и откалывают от её стенок увесистые куски соли, другие спускают в яму кожаные ремни, ждут, когда в них положат поблёскивающие глыбы, чтобы вытянуть их наверх. А третьи и вовсе сидят в сторонке и обтёсывают куски соли, пока из них не получатся кирпичи. Ну вот, теперь я знаю, как в Хардамаре строят городские стены.
Пока в одних ямах кипела работа, другие отчего-то простаивали. Стоило мне подойти ближе к приискам и всё стало понятно. Здесь были ямы, на дне которых скопилась грязная вода, что
Соляных ям близ Хардамара я насчитала около сотни. И в каждой копошились измождённые люди. Их болезненная худоба и язвы на теле говорили только об одном – соляные прииски медленно высасывают из них жизнь и отбирают последние силы. Удушливый запах гнили и моря, сырость и палящее солнце – вот их медленные убийцы.
Я принялась снимать копи, трудяг, даже залезла на верблюда, чтобы с высоты его спины запечатлеть череду ям, где мужчины машут кирками, а женщины вылезают из пропасти с переполненными вёдрами.
Стоило мне на миг опустить камеру, как одна из женщин с ведром посмотрела на нашу компанию и дерзко спросила:
– Купцы вы, что ли? Чего привезли? Фиников? Пшена с фасолью? А может, вина и мёда?
– Глупая женщина, – прикрикнул на неё Чензир. – Разве не видишь, мы не торговцы, а стражи визиря дел, сопровождаем важных гостей Абакара-джаш Нигоша. Где тут ворота города? Уже устали их искать.
Присмиревшая женщина только махнула рукой в сторону и нам оставалось только идти дальше, благо за следующим поворотом в стене показался высокий проём под аркой, и мы, наконец вошли в город.
Хардамар поражал своей белизной. Кругом стояли одноэтажные хижины из кирпичей соли, а крыши их были покрыты выбеленными шкурами. Даже люди здесь ходили в белых одеждах, разве что смуглые лица прохожих и нитки голубых бус на шеях женщин выделяли их фигуры из всеохватывающей белизны.
Вскоре мы забрели на рынок, вернее, на его странный аналог, где торговцы в белых одеждах выменивали у караванщиков в тёмных накидках мешки круп, муки, орехов и сухофруктов за аккуратно обтёсанные куски соли.
– Меновая торговля, – прокомментировал Леон, глядя на то, как за мешок фиников старик в белом халате даёт молодому мужчине в коричневой накидке пять слитков соли.
Наши слишком пёстрые для этого города одежды вмиг привлекли внимание торговцев соли. К нам ринулись юноши в белых рубахах, наперебой спрашивая, что же мы им привезли. Но был среди них и бородатый хмурый тип в тёмно-синем халате, что протянул Шанти крупную монету и сказал:
– Продай мне своего верблюда, чужестранец.
Кажется, монета была золотой, но на вид странной – грубая чеканка с рваными краями, расплывчатый рельеф человека на одной стороне, а главное, нет обязательной дырочки по центру, чтобы монету можно было
Я с интересом разглядывала необычную монету, которую ни разу на сахирдинских базарах не видела. Шанти тоже застыл, вертя её в руке. Понимаю, для него это огромные деньги, но он всё же сказал бородачу:
– Извини, верблюд мне нужен самому. А хочешь, я продам тебе компас? С его помощью можно…
Договорить Шанти не дали. Его начала вплотную обступать толпа из женщин с бирюзовыми бусами, а бородатый тип с золотой монетой тут же отправился гулять по рынку дальше. Кажется, его интересовали лишь верблюды, а не компасы.
– Взгляни на меня, голубоглазый господин, – молила одна женщина.
– И на меня посмотри, – вторила ей другая.
– И на меня…
– Отведи от меня сглаз.
– Прогони порчу.
– Избавь от демонического наваждения.
– Разорви своим голубым взором незримые нити колдовства.
Оказалось, в Хардамаре верят, что взгляд голубоглазого человека снимает сглаз. Любопытное суеверие, учитывая, что голубоглазых людей во всём Сарпале единицы.
Волосы и мудрые буквы северных людей здесь никого не интересовали, поэтому мы с Леоном спокойно стояли в сторонке, пока мимо оторопевшего Шанти шествовали женщины, девушки и старухи, с надеждой заглядывая ему в лицо.
– Ну же, посмотри на меня…
– И меня…
И Шанти смиренно смотрел. А у его ног благодарные хардамарки оставляли блестящие слитки соли. Из этих слитков образовалась небольшая горка, а люди горожане всё шли и шли. Самые нетерпеливые осмелились даже привлечь внимание голубоглазого Гро. Пёс такого ажиотажа не ожидал и на всякий случай сторонился взрослых хардамарцев. Но вот с детьми всё было иначе – их он совсем не опасался, а обнюхивал и тут же облизывал, особенно пахнущим молоком грудных младенцев на материнских руках.
Гора соли возле Шанти всё росла, и пришлось Чензиру вмешаться:
– Мы вам не торговцы, а посланники визиря дел Абакара-джах Нигоша. Соль вашу оставьте себе. Если ходите отблагодарить полукровку, несите крупы и муку. Снедь несите, которую за соль вымениваете. Другого нам не надо.
И люди действительно начали нести кулёчки орехов, сухофрукты, лапшу, приправы и много чего ещё. Теперь нам точно хватит провианта до Города Ста Колонн и обратно. Увести бы только всё это изобилие с собой.
– О, – задорно протянул Черзир, – оказывается, и от твоих блеклых глаз может быть польза, полукровка.
– Радуйся, что хоть так я могу добыть для всех нас еду. Боюсь, с охотой на юге ничего не выйдет. Не бегают по пескам Мола-Мати антилопы.
А люди продолжали стекаться на рынок. Казалось, слух о голубоглазом человеке разнёсся по всему городу, и хардамарцы целыми потоками стекались сюда, чтобы получить свою частичку чуда.
– Откуда же у вас столько испорченных сглазом людей? – не выдержала и поинтересовалась Иризи у кумушек, что уже получили свою порцию чуда и теперь шли прочь с рынка. – В городе ведьма поселилась?