Миледи и притворщик
Шрифт:
Что ж, его слова меня приободрили. Минут на пять. А потом я старалась всё больше смотреть по сторонам и набираться новых зрительных впечатлений, лишь бы не думать о каменной тяжести за спиной.
Углубившись в заросли, мы словно попали в зачарованный лес. Вроде бы только что на побережье был ясный солнечный полдень, а тут, в зарослях, всё окутано сумраком. Кроны исполинских деревьев переплелись вежду собой и нависли над нашими головами плотным сводом. Редкие лучики пробивались меж узловатых ветвей и падали на землю, плотно устланную поломанными сучками и гниющими листьями, что недавно опали с ветвей. Из-под преющего ковра высовывались лопухи папоротников и опутанные лианами гигантские
Через полчаса наших блужданий цветовое однообразие леса разбавили желтоватые проплешины мха. Они были повсюду: на стволах поваленных деревьев, на изогнутых щупальцах лиан, на свободных от папоротников клочках земли. А ещё тут появились грибы – вытянутые, чёрные и склизкие. Один их вид вызывал отвращение. Но ещё большую брезгливость во мне будили лужицы и запруды, поросшие водорослями и плесенью.
Запах от них тянулся самый что ни на есть премерзкий. Эта смесь гнили и затхлости заставляла каждый раз задерживать дыхание, стоило нам пройти мимо очередной ямки с протухшей водой. Но вот от чего нельзя было избавиться и убежать, так это от насыщенной влагой атмосферы, что накрыла нас своим удушающим покрывалом. Воздух был буквально пропитан водой. Все листья покрылись испариной. Капли стекали с них и падали вниз с монотонным стуком. Мы будто попали под дождь. Одежда вмиг вымокла, да ещё и пропиталась потом. А тут в добавок ко всему налетели мухи, норовя забраться нам в уши и носы. Хорошо, что Стиан предусмотрительно купил для нас шляпы пасечников с защитной сеткой, иначе бы я сошла с ума после пяти минут такого похода. Вот бы ещё рюкзак стал полегче, тогда наша экспедиция и вовсе показалась бы мне увеселительной прогулкой.
К слову, чем больше мы удалялись от берега, тем непроходимее становился лес. На смену пальмам и фикусам пришли заросли бамбука, и Стиану достал огромный саблевидный нож, чтобы прорубать им путь вперёд.
Гро шёл рядом с хозяином и, вертя хвостом и головой, жалобно поскуливал. Мухи донимали и его, а намордник как назло мешал клацнуть зубами и поохотиться на назойливых насекомых.
Бесконечное жужжание и монотонный звук капели утомили и меня. А ещё эта ноша за спиной… В общем, мы останавливались, чтобы передохнуть, каждые двадцать минут. В перерывах между марш-бросками я доставала камеру, натягивала на неё защитный чехол от дождя, но лесной мрак отбил у меня всякое желание снимать. В такой полутьме нужна светочувствительная плёнка, но сейчас я не готова заменить кассету в камере. Для этого мне потребуется защитная светонепроницаемая палатка над головой. Эх, скорее бы уже найти место для лагеря и разбить его…
После краткой передышки мы снова углублялись в лес, и с каждой минутой наш путь становился всё извилистее и тяжелее. Под ногами то и дело хрустели опавшие сучки, потом стали попадаться толстые ветки, а вскоре нам пришлось перешагивать через толстые и длинные стволы подгнивших от влаги и преломившихся под собственным весом деревьев.
Чем дальше мы шли, тем больше наш путь напоминал полосу препятствий. Нескончаемый бурелом устлал собой всю землю. Стволы громоздились друг на друге, перекрещивались, образовывали ловушки из переплетённых ветвей. Чтобы преодолеть такую помеху, нам приходилось перелезать через горы древесины, балансировать словно канатоходцы, ступая вдоль скользких от влажного мха стволов.
Пару раз я не удержалась
– Стиан, – холодея от ужаса, прошептала я, – там кто-то есть.
Он тут же скинул рюкзак и подбежал ко мне. Отломав голыми руками размякшую кору, он вытащил мою ногу на волю, а я тут же принялась вытряхивать из-под штанины склизкое нечто.
Нет это оказалась не змея, хотя поначалу я представила именно её. Но то, что я увидела, всё равно заставило меня вздрогнуть от отвращения. По моей ноге ползал жирный мясистый червяк толщиной с палец. Или, скорее всего, чья-то личинка. Серая, кольчатая, она скукоживалась и растягивалась словно меха аккордеона, желая заползти теперь уже в мой ботинок.
Пересилив брезгливость, я обхватила её двумя пальцами, отлепила от ноги и швырнула в сторону. А потом мой взгляд невольно упал на разломанное дерево и мне снова стало дурно. Там в дупле, где только что побывала моя нога, роились, копошились, ползали друг по другу и извивались десятки таких же личинок и даже крупные зелёные жуки с необычайным металлическим отливом на надкрыльях. Ух, какая красота. Жуки просто великолепны. Но личинки всё равно отвратительны.
– Сделаем остановку? – спросила я Стиана.
– Конечно, – охотно согласился он, а я уже успела скинуть рюкзак и достать свою камеру.
Поблёскивающие на свету жуки и поляна поваленных деревьев-исполинов явно достойны того, чтобы их увековечить, благо лежащие на земле кроны открыли путь солнечным лучам – моим главным помощникам в съёмке.
Минут десять я, подняв сетку на шляпе, скакала по опрокинутым стволам, выискивая новых жуков и удачные ракурсы бурелома, а в это время Стиан сидел в сторонке и что-то писал карандашом в том самом блокноте, что я уже пару раз видела среди его вещей в прошлые наши путешествия.
– Уже сочиняешь первую главу будущей книги? – не удержалась я от вопроса.
– Только делаю пометки, – отстранённо ответил он, продолжая что-то строчить.
– Наверное, напишешь, какая я паникёрша, раз боюсь насекомых. И про то, какая я растяпа, раз умудрилась застрять ногой в дереве.
Провокация удалась, и Стиан поднял глаза, чтобы посмотреть на меня.
– Нет, что ты, – внезапно начал он оправдываться, – я просто записал для себя вопрос, который нужно будет прояснить, когда вернёмся.
– И что это за вопрос?
– Почему все эти деревья лежат на земле.
– А, понятно. Но у тебя ведь наверняка есть парочка гипотез на этот счёт.
– Увы, я не биолог, а всего лишь фольклорист. Но думаю, либо вредоносные насекомые изъели все эти деревья изнутри и погубили целый лес, либо почва здесь настолько мягкая, что корни просто не способны удержать в ней огромные деревья, вот они и падают. Насекомые же используют трухлявые стволы как жилище и пищу.
– Или всему виной влажность и гнилостные процессы, – поделилась я своим мнением.
– Может быть. А может, всё совсем не так и есть какая-то иная причина гибели этого леса. Когда вернусь во Флесмер, обязательно изучу литературу и разберусь, в чём тут дело.
– Надеюсь, мои фотографии тебе в этом помогут.
С этими словами я отправилась снимать бурелом дальше, а в голове всё крутилась мысль: бедный Стиан, я невольно заставила его ступить на чужую для него академическую территорию, и теперь ему придётся штудировать энциклопедии и учебники по ботанике, чтобы и своим читателям всё доходчиво объяснить, и не ударить в грязь лицом перед теми высокомерными зазнайками, что не верят в существование семилитровых яиц.