Миледи и притворщик
Шрифт:
А дальше я уже ничего не слышала и не чувствовала. Кажется, меня подвели к чужой тахте и усадили рядом с туалетным столиком. Санайя начала колдовать над коробочкой с чёрным порошком для ресниц, Шрия молча поставила перед зеркалом склянку духов, а все мои мысли были только об одном: если я окажусь в покоях сатрапа, то уже никогда отсюда не выйду. Отдамся ли я ему добровольно или он возьмёт меня силой, результат будет один: я стану его собственностью, использованной вещью, которой больше никто не в праве пользоваться. У такой вещи только два пути: пока она цела, то будет принадлежать хозяину, а если
Боковым зрением я заметила, как евнух уносит из зала вторую намеченную сатрапом наложницу, а через некоторое время увидела, как из купальни вернулась первая девушка. И тут-то над головой раздался мужской голос:
– Имрана, твоя очередь. Встань и скинь с себя платье.
– Нет, – только и смогла я ответить молодому евнуху.
– Встань и разденься, – уже более настойчиво повторил он.
– Ни за что. Ты не заставишь меня.
Увы, я очень сильно заблуждалась на его счёт.
Позвав на подмогу ещё двух евнухов, он попросту сорвал с меня одежду, и как бы я ни кричала и ни брыкалась, меня завернули в проклятый плед и для верности перевязали его ремнями так, что я очутилась в тесном коконе, из которого не вырваться.
Словно гигантскую гусеницу они втроём несли меня по коридорам дворца. Если бы не кляп в виде платка во рту, я бы без устали кричала, как ненавижу всех тех, кто лишил меня свободы и человеческого достоинства. А так мне оставалось только жалобно мычать и извиваться, пока несущие меня евнухи не остановились возле двери, под которой стоял Сеюм со своей огромной книгой соитий.
Евнухи опустили меня на пол, а он, увлечённо глядя на ряд прикреплённых к стене песочных часов, дождался, когда в верхних упадёт последняя песчинка и громко постучал в дверь, при этом крикнув:
– Время пришло!
Я даже перестала извиваться и пытаться выплюнуть кляп – настолько увиденное мною не укладывалось в голове. Он что, торопит сатрапа поскорее покончить с одним соитием, чтобы приступить к следующему? Здесь что, любовные утехи поставлены на поток и отлажены до автоматизма что сатрапом, что его наложницами? Однако… такого я точно не ожидала.
Сеюм тем временем перевернул нижние часы, чтобы начать новый отсчёт, и повернулся ко мне.
– Что такое? – недовольно нахмурился он. – Почему она в таком виде?
– Не хотела идти, господин.
– Сейчас же поднимите её и выньте платок.
Евнухи послушно выполнили его просьбу, и, резко дёрнув меня вверх, поставили на ноги.
Сеюм взирал на меня со смесью раздражения и опасения, а за его спиной тем временем приоткрылась дверь, и из покоев сатрапа выскользнула закутавшаяся в плед растрёпанная наложница с крайне мечтательной улыбкой на устах. Один из евнухов привычно закинул её на плечо и понёс прочь по коридору, а Сеюм вплотную приблизился ко мне и с угрозой в голосе процедил:
– Ты же сама искала встречи с повелителем.
– Но не такой.
– А других здесь для женщин твоего положения и не бывает. Смирись. Повелитель уже ждёт тебя. Так что будь благоразумна. Если не заметила, у моих подручных всегда при себе ножны, а в ножнах кинжалы. Специально для буйных и несговорчивых
Кинжалы? Так вот как всё просто? Если я сейчас окажу сопротивление, меня просто прирежут, и мне не придётся терпеть чужие потные пальцы на моей коже, чужую подёргивающуюся тушу на моём теле и чужую мерзкую плоть в моём лоне?
Я тут же опустила глаза, желая найти на поясе евнухов холодное оружие, но тут Сеюм скомандовал:
– Развязать её.
Ремни попрёк груди, живота и ног тут же слетели вниз, а сама я оказалась в тисках, когда оба евнуха впились в мои плечи и локти мёртвой хваткой.
– Ведите её к повелителю, – сказал Сеюм и отворил дверь в покои сатрапа.
Меня затолкали в мрачную комнату, где тёмные шелка на стенах освещал свет масляных ламп на высоких треногах. Интересно, если я опрокину одну такую чашу, горящее масло воспламенит драпировку и ковёр? А пожар успеют затушить, или я с сатрапом окажусь в огненной ловушке? Мы погибнем здесь вместе, и я стану кем-то вроде цареубийцы? Что ж, зато я избавлю этот мир хотя бы от одного безумного маньяка, который вспарывает животы невинным женщинам.
Евнухи остановились посреди комнаты, и я вместе с ними. Первое, что бросилось в глаза, это огромное блюдо с множеством фруктов на столе возле зарешёченного окна. А ещё мой чахучанский альбом рядом и стопка тромских газет.
Шелест страниц заставил меня повернуть голову, и я увидела сидящего на краю бескрайней кровати мужчину, что внимательно изучал иллюстрации в нашей с Леоном книге. Значит, Сеюм всё-таки выяснил и сказал своему повелителю, кто я такая…
Не знаю, каким я ожидала увидеть сатрапа. Наверное, отвратительного борова с огромным пузом, плешивого тирана и злодея, с крючковатым носом и поросячьими глазками. Но передо мной сидел приятного вида широкоплечий мужчина тридцати пяти лет в красном бархатном халате, с гладким подбородком и аккуратно стрижеными усами, густыми чёрными волосами по плечи. Черты его лица сложно было назвать мягкими, но в них явно читался волевой и решительный характер. И острый ум. Особенно в цепком взгляде, что впивался в мои иллюстрации к книге.
– Оставьте нас, – негромко, но чётко произнёс он, и евнухи тут же убрали от меня руки и покинули комнату.
Я услышала, как справа хлопнула дверь, и какой-то механизм скрипнул снаружи – видимо, Сеюм перевернул вторые песочные часы, и отсчёт времени начался.
– Эмеран Бланмартель, маркиза Мартельская, невеста принца Адемара из династии Марильон, – отложив книгу, произнёс сатрап и поднялся с кровати, чтобы неспешным шагом направиться ко мне. – Никогда не думал, что столь высокая гостья окажется в моём дворце.
Тут он подошёл ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки, и я поняла, что Санайя была права – сатрап на полголовы меня ниже. Может, я всё же ему не понравлюсь, и сейчас он отошлёт меня прочь?
– Неужели гостей в этот дворец принято затаскивать силой, а потом раздевать, связывать и держать взаперти на мокром полу?
Говоря это, я мёртвой хваткой вцепилась в края пледа изнутри, чтобы удержать его у груди и животе, а сатрап тем временем зашёл мне за спину и словно удав принялся наворачивать круги, оценивая меня взглядом и явно что-то для себя решая.