Милитариум. Мир на грани (сборник)
Шрифт:
Их не брали пули, не останавливали огнеметы, и лишь прямые попадания крупного калибра, разрывающие тело в куски, могли – по слухам – сгубить бесовское отродье.
Но как только «Гельбшаттен» появлялся на другом участке фронта, «демонов» снова было двадцать…
Командование доверяло гауптману Дитцу и часто привлекало его отряд к выполнению опасных и сложных операций. В штабе говорили, что техническое обеспечение «Гельбшаттена» не имело равных не только в немецкой армии, но и в войсках Антанты. «Демоны» применяли новейшие сверхсекретные химикаты, пользовались минами и фугасами, сочетающими эффективность отравляющих веществ высокой степени поражения и высокую бризантную мощь. По слухам, в арсенале
Бойцы «Гельбшаттена» могли «летать» (как полагал Хартвиг, они скорее всего пользовались мини-дирижаблями), проводить под водой неограниченно долгое время (дыхательные аппараты кольцевого действия, хмыкнул разведчик про себя), но что особо ценилось командованием – они были отчаянно смелы, подчинялись Дитцу беспрекословно, без колебаний жертвовали собой, если требовалось защитить своего командира, и словно бы восставали из пепла, как Феникс. Хартвиг язвительно предположил, что скорее всего отряд Дитца пополнялся резервом из какого-нибудь отдаленного городка в Силезии – из-за его отрезанности от остального мира, принцип «все кузены спят со всеми кузинами» в итоге приводит к появлению на свет дебилов, похожих друг на друга… но Фельке не принял его шутки. Внезапно подобравшись, он почти трезво взглянул на разведчика и сказал, что «демоны», по слухам, или заговоренные мертвяки, или механические куклы-доппельгангеры… «Или и то, и другое», внятно произнес штабист и громко икнул. Его снова развезло, и он понес околесицу о том, что Дитца чураются в Ставке потому, что тот и сам словно полуживой – из-за многочисленных ранений, химических ожогов, ипритных язв его кожа выглядит как шагрень, и поэтому Дитц почти никогда не снимает очков и маски.
Хартвиг вспомнил холод темных, как ночь, зрачков капитана, передернул плечами и скомкал окончание ужина, преждевременно откланявшись.
С такой дистанции пещеры не выглядели внушительно для невооруженного глаза. Небольшие дыры в сырной голове горы; проемы отдельных пещер заложены мешками с песком или укреплены дополнительными слоями каменных кладок – подслеповато щурясь амбразурами, эти были добротно укрыты от взгляда.
Капитан осматривал позиции итальянцев из далеко выдвинутого к срезу реки наблюдательного пункта, после доклада Хартвига и встречи с генералом Эгберсом. Хорошо укрытый и замаскированный окоп давал возможность внимательно изучить пещеры, проверяя данные лейтенанта на местности.
Дитц поднял бинокль и навел резкость. Так и есть. Из почти полусотни естественных пещер больше двух третей переделаны макаронниками в укрепленные точки. Он повел биноклем, прикидывая соотношение орудий и пулеметных гнезд. Хартвиг сказал, что итальянцы вооружены преимущественно горными пушками шестьдесят пятого калибра и турельными пулеметами ФИАТ; недостатка в боеприпасах у них нет. Во время разговора капитана с Эгберсом тот с досадой сказал, что выбить итальяшек из пещер было бы проще, если бы удалось отрезать укрепрайон от тылов. Макаронники – неважные бойцы, если их не накормить вовремя или не выдать положенную порцию вина перед ужином. Но для этого нужно переправиться через Изонцо – или выше, или ниже по течению, а вся долина реки простреливалась итальянскими батареями с приличной меткостью. Поэтому, как сказал Эгберс (и Дитц явственно почувствовал, чего стоило старому служаке признаться в этом), он рассчитывает на помощь отряда «Гельбшаттен».
Капитан перевел бинокль на нижний ряд пещер. Около полудюжины огневых точек – густой кустарник мешал точнее оценить их количество. Добраться до них с уровня реки невозможно. Несмотря на то, что самая
Блики солнца, отражаясь от воды, играли на зелени кустарника, покрывшего крутой берег у основания горы. Столетия потребовались реке для того, чтобы пробиться сквозь скальные породы, вытачивая протоки, вымывая пещеры…
Капитан зажмурился. Решение, к которому он пришел, было одновременно иррациональным и изящным.
…Холод пробирал до кончиков пальцев. Ночь выдалась бессонной. Пьетро попытался закутаться в шинель с ногами, но треск рвущейся материи привел его в отчаяние. Проклятая осада, чертовы немцы, опостылевшая слизь, которая покрывала всё, от гашеток пулемета до пуговиц мундира. Шинель прогнила. Монотонная музыка капель, падающих с потолка пещеры, выедала мозг. Вода была вездесущей… С месяц назад Пьетро не мог бы и подумать, что он сможет не просто жить, но воевать в гнилостной сырости, вечном полумраке и промозглом холоде пещер Изонцо – а вот поди ж ты…
Он зло выругался и поднялся на ноги, пребольно стукнувшись макушкой о потолок «казармы», небольшой выемки в углу пещеры.
– Говорил же я тебе: не снимай каску, болван! – заржал рядом капрал Рецци.
– Пошел ты… – Пьетро хотел было врезать Рецци как следует, но строгий окрик сержанта остановил его.
Пьетро прошлепал по лужам к турельной установке, уселся на сиденье и надел плечевые ремни станкового пулемета.
– Рецци, твоя вахта через три часа, и попробуй, жирная твоя харя, закосить на то, что ты проспал! – Пьетро терпеть не мог капрала, но пулеметчиков в батальоне не хватало, а Рецци, надо отдать ему должное, при всей своей хреновой сущности стрелял отменно.
Он повернул турель пулемета, вглядываясь в полумрак. В принципе, он мог бы накрыть сектор с закрытыми глазами – за три недели противостояния он и Рецци наловчились в стрельбе с отменной точностью, и их сержант с гордостью говорил артиллеристам двух «Каноне М-06», с которыми они делили мытарства пещеры, что его парни припаяют немецким гранатометчикам задолго до того, как те смогут приблизиться на расстояние броска.
– Святая Мария и великомученик Паоло… – пробормотал пулеметчик.
Увиденное пригвоздило его к месту.
Обычные ориентиры противоположного берега – развалины дома у среза реки и огромный валун, напоминающий голову в немецком шлеме с шишаком – исчезли. Отблески прожекторов немцев от поверхности воды дали понять, что уровень реки сильно поднялся, сомнений не было… Но отчего?
Пьетро услышал новый звук. К унылому шлепанию капель с потолка пещеры добавилось журчание струй воды.
Пулеметчик засуетился в поисках фонаря, но сержант опередил его. Свет выхватил часть амбразуры. Вода сочилась через проем, жадно облизывая стену из бутового камня; с каждым мгновением струи множились, усиливались, и вот уже поток, водопад хлынул внутрь пещеры… Свет фонаря заметался по стенам – сержант будил спящих солдат.
Вопли, обрывки команд офицеров, шум воды добавили хаоса.
– Навались! Быстрее, быстрее, река затапливает пещеру! – Голос лейтенанта-артиллериста на мгновение перекрыл бардак; его команды старались откатить пушки назад, ко входу.
Пьетро спрыгнул с сиденья установки, пытаясь снять пулемет с турели, но сделать это в одиночку не удалось.
– Рецци, где ты там? Пулемет… Помоги… – Горло сдавило от ужаса. Черт с ним, с пулеметом – пора уносить ноги!
Спрыгнув вниз, Пьетро ринулся назад, к выходу. Кто-то оттолкнул его, он зацепился рукавом за маховик турели, потерял равновесие и с размаху ударился виском о стену.