Миллион алых роз
Шрифт:
– Что вас интересует? – вежливо обратилось ко мне Люмбаго, усаживаясь за стол и кивая на свободный стул. – Прошлое? Настоящее? Будущее? Или, – Оно хитро щурится, – приворотное зелье понадобилось? Пожалуйста. В любом количестве. Со стопроцентной гарантией качества. За отдельную плату, разумеется. На одну ночь – десять баксов; на месяц – сто; до гробовой доски – тысяча.
Я вспомнил Светку и подумал, что приворотное зелье мне бы весьма пригодилось. Но вот незадача: нолик я не успел пририсовать.
– Не
– Тогда что? Погадать? Давайте руку.
– Чего гадать? – замечаю я печально. – И так всё ясно.
И прячу руки под стол.
– Так что вам надо от меня? – раздражается Люмбаго.
– Не везёт.
– Кто не везёт? Куда не везёт?
Какое бестолковое.
– Мне не везёт, – поясняю как маленькому. – Невезучий я человек. За что ни возьмусь, всё сикось-накось получается.
– А я здесь причём? – удивляется Люмбаго. – Аккуратнее надо быть. Прежде чем взяться за дело, обдумать всё как следует, расспросить, если что непонятно, посмотреть, как другие работают, тогда и получится.
– Я и так стараюсь, смотрю, расспрашиваю. Ничего не выходит. Может меня сглазили? Или порчу навели?
– Может, и сглазили, – без особого энтузиазма соглашается Люмбаго. – Может, и навели. Всё может быть. Так с вас, значит, сглаз надо снять?
– Вот-вот! – кричу обрадованно. – Именно так. А это не за отдельную плату?
– Нет, – кривится Оно. – Снятие сглаза и порчи входит в стоимость сеанса.
Люмбаго небрежно барабанит толстыми корявыми пальцами по столу, размышляя о чём-то, затем тяжко вздыхает.
– Садитесь прямо,– зычно командует Оно, – Сожмите ноги. Руки положите на колени. Голову откиньте назад. Закройте рот и зажмурьте глаза.
Я старательно выполняю все указания.
– Илье д иальпрт, соба упаах, – доносится до меня негромкий шёпот.
– Что это вы бормочете? – интересуюсь. – На каком языке?
– Это заклинание для контакта с ангелами. Сидите смирно, – грозно шипит Оно, – а то собьёте, и вместо ангелов черти явятся.
Я испуганно захлопываю рот.
– … гие нанба зиислей додзих, – продолжает своё дело Люмбаго.
Я сижу смирно и больше не вякаю. Вдруг и вправду черти явятся? Современная наука их не отрицает. Но мне они без надобности. Лучше ангелы. Интересно, какие они? С крылышками или без крылышек? А если без крылышек, то, как они летают? И во что одеты? В белые ночнушки как на старых картинах нарисовано или в джинсы?..
– Всё, – раздаётся усталый голос Люмбаго. – Открывайте глаза, – добавляет Оно сердито. – Сеанс окончен.
Интересно, на что Оно сердится? Чем я обидел его? И почему так скоро? Я только во вкус вошёл.
Я открываю глаза и шарю ими по комнате.
– А где ангелы?
– Улетели. Зачем они
– Поговорить.
– О чём ангелам калякать с вами? Пить они не пьют, курить не курят,
наркотиками не увлекаются, в карты не играют, сексом не интересуются. Сделали дело и удалились. Чего им здесь толкаться?
– Бедняги, – жалею я ангелочков. – Что за жизнь? А я что, всё?
– Что всё?
– В смысле порчи.
– Да. Можете идти. Только аккуратнее надо быть. Аккуратнее.
Оно демонстративно зевает, широко разинув зубастую пасть, и ёрзает на стуле, намекая, что мне пора и честь знать.
Но я делаю морду утюгом и плотнее вдавливаюсь в сиденье.
– Что-то вы больно скоро. Я и не почувствовал ничего.
За доллар с пририсованным нуликом мог бы и подольше поколдовать.
– А вы что хотите? – угрожающе рычит Люмбаго. – Чтобы у вас рог на лбу вырос? Или кое-что похуже?
На что Оно намекает? Я на всякий случай щупаю лоб. Вроде чисто.
– Нет, не хочу. Но всё-таки.
– Ладно, – неожиданно оживляется Люмбаго. – Хотите получить эликсир бессмертия?
Вот жук! Нет, предложить чего толкового.
– На что он мне? – отвечаю раздосадованно.
– Это вы сейчас так думаете. Погодите, доживёте до моих лет – другое запоёте.
– А сколько вам лет?
– А сколько дадите?
– Рыло, извиняюсь, лицо у вас гладкое, но вот голос… голос какой-то утробный.
– Двенадцать тысяч лет, милейший! – торжественно провозглашает Оно, вздымая вверх лохматые брови. – И ни годом меньше. Я последний потомок атлантов. Слышал про Атлантиду?
– Слышал. Только она утопла. Как же вы уцелели?
– Спасся. Я последний великий жрец, и мне заранее было известно о потопе. Естественно, я принял надлежащие меры и загодя перебрался в Египет, где меня знавали под именем Тота Гермеса Трисмегиста.
– А это ещё кто такие?
Оно посмотрело на меня как на последнего идиота и покачало головой.
– Гермес трижды величайший, так переводится его имя. Он является основоположником герметических знаний.
– А-а, – говорю уважительно, хотя ровным счётом ничего не понял.
– В Индии я был известен как Гаутама, под именем Моисея я вывел еврейский народ из египетского рабства, как Солона и Платона знали меня в Греции. Много, много славных имён было ещё у меня.
– А Гитлер?
Оно сверкнуло глазами.
– К Гитлеру не имею никакого отношения. Так вы берёте рецепт или не берёте?
– Валяйте.
– Напрасно ехидничаете. Сей рецепт составлен личным врачом папы Бонифация VIII.
“А разве папа не помер?” – хотел я спросить у Люмбаго, но не стал связываться. Вон как глазищи сверкают. Ещё хватит по голове чем-нибудь.