Миллион алых роз

Рымарев Виктор

Она неторопливо раздевается и осторожно пробует ногой воду. Тёплая. Как парное молоко. Никогда не пила она парного молока. Противное, должно быть.

Она медленно входит в море и, войдя по пояс, плывёт, рассекая грудью упругие волны. Отплывает от берега, переворачивается на спину и, широко раскинув руки, зачарованно смотрит на звёздное небо.

Какие они разные – звёзды. Как их много. Наверное, все сосчитаны. У каждой своё имя или номер. Интересно, как называется вон та звёздочка? Она такая крохотная, так слабо мерцает. Должно быть,

ужасно далеко от их Земли. Есть на ней жизнь? И море? А, может, и там сейчас ночь, и какая-нибудь неприкаянная девчонка качается на волнах, рассматривает звёздное небо, и их планета представляется ей такой же крохотной едва заметной звёздочкой.

Она приподнимает голову и замечает плывущего наперерез человека. Огорчённо вздыхает и стремительно скользит к берегу. По сравнению с ней мужчина плывёт неуклюже, но его выручает громадная физическая сила, и расстояние между ними неуклонно сокращается.

Он догоняет её возле берега, когда её колени упираются в песок.

– Здорово плаваете,– восхищённо говорит мужчина и подходит к ней, энергично размахивая руками. – Еле догнал.

Она встаёт и, утопая босыми ногами в холодном песке, бредёт к своей одежде. Тонкая, гибкая, стройная.

– Догнали, – бросает она через плечо. – Дальше что?

Мужчина пожимает широкими плечами.

– Ничего.

Задумчиво смотрит ей вслед, хмурит лохматые брови.

– А вы смелая девушка. Купаетесь ночью. Одна. Неужели не страшно?

– Чего я должна страшиться?

– Ну, ограбят, к примеру.

Девушка недоумённо разглядывает лежащие на песке потрёпанные джинсы и стираную – перестиранную майку.

– У меня нечего взять.

– Не ограбят, так изнасилуют.

Она поворачивается к нему лицом. Молодой, здоровый, сытый.

– Вы, что ли?

– Охотники найдутся,– усмехается мужчина.

– Ну и что? Меня каждый день насилуют.

– Как это, каждый день?

– Каждый день означает ежедневно.

– По-о-ня-я-тно, – задумчиво тянет мужчина и резко встряхивает головой. – То есть, ничего не понятно. Бывает такое. Ну, два раза, если уж очень невезучая. Но каждый день… В голове не укладывается. Вам надо в милицию или как там у вас, в полицию обратиться. Куда они смотрят?

– А что они сделают?

– Как что? Пусть охрану дают.

– От кого охранять? От мужа?

– Подождите, что-то я не того… Так это вас муж?..

– Муж.

– Что вы мне голову морочите? Какое насилие? Вы обязаны…

– Ничего я не обязана. Почему я должна делать то, что мне совсем не хочется и ничего кроме отвращения не вызывает?

– Зачем тогда выходили замуж?

– Я не выходила.

– С вами не соскучишься. Замуж не выходили, а мужа имеете.

– Как ещё назвать человека, в доме которого живёшь, хлеб которого ешь, (о чём тебе регулярно напоминают) и с которым спишь?

– Если ты с ним расписана, то – муж, а если нет – сожитель.

– Значит, он мой сожитель.

– Тогда совсем ничего не понятно.

Кто тебе мешает уйти? Он что, держит тебя на цепи?

– Уйти, – усмехается девушка. – Куда?

– К родителям.

– У меня нет родителей.

– Но кто-нибудь есть из родных?

– Нет у меня никого.

– Совсем?

– Совсем.

– Дела-а, – мужчина чешет в затылке. – Без бутылки не разобраться. Всё равно нельзя одной купаться по ночам. Маньяк может привязаться. Их полно развелось.

– Вряд ли он обрадуется.

– Почему.

– У меня триппер.

– Нашла чем испугать… Что ж не лечишься? Запустишь, сама не обрадуешься.

– Это моё дело.

– Странные вы здесь какие-то.

Мужчина обводит глазами бескрайнее море, уходящий вдаль песчаный пляж, блестящий диск луны.

– Уезжай ты отсюда.

– Куда?

– В Россию.

– Кому я там нужна?

– Кому ни кому, а всё родина.

– Я здесь родилась.

– Ну и что? Ты – русская?

– Русская.

– Вот и уезжай.

– Паспорт нужен.

– Что, у тебя и паспорта нет?

– Нет.

– А сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Странно. Ничего не понимаю.

Мужчина с сомнением рассматривает её худенькое невесомое тело.

– Ладно, я тебя так отвезу.

– Разве так можно?

– Это моя проблема.

– А где я буду жить? Что я буду делать?

– Жить пока можешь у моих стариков. Подлечишься, а там придумаем что-нибудь.

– А вы женаты?

– В разводе.

– Ясно.

Девушка наклоняется, берёт джинсы и натягивает их прямо на мокрые трусики.

– Что тебе ясно.

– Хорошо придумали, – девушка надевает майку. – Ни родных, ни знакомых, ни паспорта, ни копейки денег. Делай, что хочешь – не пикнет. Надоест – можно отдать приятелю во временное пользование. Или продать. Навар будет.

– Дура ты, я посмотрю, – с сожалением произносит мужчина. – Я к тебе со всей душой, а ты… Одно скотство на уме.

– Какая есть. Извините, но никто в детстве не рассказывал мне сказок про счастливых принцесс и благородных рыцарей. Один пьяный скот в двенадцать лет сделал меня женщиной, и с тех пор ничего кроме скотства я от мужиков не видела. Я вас ненавижу. Всех. Без разбора. Вот почему я не лечу триппер. Чтобы вас, сволочей, заражать? Хочешь получить удовольствие?

Она рывком расстёгивает молнию на джинсах и вызывающе смотрит на мужчину.

– Тьфу, – смачно плюётся тот и, безнадёжно махнув рукой, идёт к машине.

Птица счастья

(Глупая история застойных времён)

У Николая Девятова не было ни малейшего основания считать себя баловнем судьбы.

Он и не считал.

В тридцать четыре года Николай имел: ст. инженера плюс 150, жену плюс 130, двоих детей плюс тёщу с тестем. Всё остальное (собственная квартира, машина, гараж, дача) – глубокий минус. Как ни крути, радоваться нечему.