Милорд
Шрифт:
Она вышла из дома в серый душный сумрак, отошла к забору, где когда-то стоял сарай, раскрыла книгу, почти разломив пополам, и подожгла взметнувшиеся желтые листы.
А когда они догорели, усмехнувшись, опустилась на колени там, где начиналась полоска цветов, и разорвав пальцами тонкий слой дерна погрузила их в холодную землю.
Действие 13
Умеет делать больно
Шмель медленно полз по белой заусенчатой балке, изредка вздрагивая прозрачными крылышками. Десяток других — мертвых — был выложен на перилах, словно на алтаре. Мартин никак не мог себя заставить выбросить их за границу беседки.
Сколько бы он не пытался восстановить беседку или хотя бы навести порядок, за ночь все разваливалось, покрывалось новыми трещинами и откуда-то бралась белая пыль — без запаха, сухая и шершавая, она укрывала беседку, проникала в дом и оставляла неопрятные пятна вокруг, похожая на раскрошенный мел, который когда-то позволял ему создавать.
Мари стояла у перил, брезгливо подобрав юбку. В другой руке она держала мундштук с незажженной сигаретой. Она смотрела серьезно, без следа прошлой манерности и наигранной истеричности. Мартин стоял напротив, привалившись к косяку, и с тоской думал, что совсем забыл — Мари все-таки вовсе не дурашливое привидение, от которого можно отделаться брошенным ботинком.
— Два дня прошло, — наконец сказала она. — Где же труп?
— Какая разница? Он сделал что хотел, и теперь сидит пристегнутый в ванной и ждет, пока за ним придут и все рухнет.
— А такая разница, — зло отозвалась она, — что если труп не найдут — это вызовет вопросы. Это позволит ему почувствовать безнаказанность. Представь, что он устроит, когда до него дойдет, что он может вечером, в людном месте зарезать кого-нибудь крошечным лезвием, извозившись в крови, залив ею парковку и соседние машины. И ему за это ничего не будет. Вот совсем ничего. Потому что он даже в забытьи соображает, как прятать улики.
— Ты что мне предлагаешь? — Мартин оглянулся на закрытую дверь. — Труп ему найти? Вызвать милицию? В газете про него написать?
— А раньше надо было думать, — Мари раздраженно тряхнула сигаретой, словно надеясь, что она загорится. — Я говорила — дай мне?! Говорила, что ты слишком жестокий и сделаешь все неправильно? Что нам теперь делать с изуродованным трупом, а? Твой-то друг не задумывается о таких вещах — о, он ведь больше ни о чем не задумывается, не так ли? Сделал — и теперь можно пристегнуться к стояку и дальше жалеть себя, потому что от него несколько лет назад сбежала мелкая профурсетка!
Она говорила и размахивала сигаретой у себя перед лицом, словно перечеркивая каждое слово.
Мартин, не выдержав, отобрал сигарету, почему-то удивившись,
— Спасибо, — голос ее заметно потеплел. — Ладно. Нам надо решать, что делать, нельзя же так оставить. Где труп? Куда он его дел?
— Наверное… недалеко от театра был магазинчик, за ним коробки…
— На улице жарко, — отрезала Мари с наслаждением затягиваясь и выпуская плотное облако дыма, пахнущего чем-то пряным и теплым.
— Я что-нибудь придумаю, — вздохнул Мартин разворачиваясь к двери.
— Погоди, — вдруг попросила Мари, и он услышал за спиной торопливый стук каблуков.
— В чем дело?
Мари подошла и молча стряхнула полоску пыли с его плеча. Краем глаза он видел, как она быстро надевает перчатку.
— Зачем?
Но когда он обернулся, беседка была пуста.
…
Виктор недавно уснул. Мартин хотел оставить его спать, но потом с плохо скрываемым злорадством все-таки шагнул в проем.
— Какой же ты все-таки… — прошипел он, выбираясь из ванны. Левое колено пришлось разгибать вручную, затылок словно облили раскаленным свинцом, а перед глазами плясали черные точки.
С трудом выпрямившись он потянулся, пытаясь вернуть телу подвижность.
Щелчок входной двери он услышал буквально чудом — кровь стучала в ушах так, что казалось вот-вот из них польется.
— Ника? — окликнул он после секундного сомнения.
Она подошла, словно отделившаяся от темноты коридора тень. Почему-то от нее едва заметно пахло гарью.
— Что-то хочешь? — спросила она, пряча руки в складках юбки. Вид у нее был еще более изможденный, чем обычно, а под глазами залегли глубокие тени, кажущиеся почти черным в полумраке.
— У тебя… все в порядке? — осторожно спросил Мартин, с трудом сдержавшись, чтобы не скривиться от глупости вопроса. Что у нее может быть в порядке?
Ника кивнула и скользнула взглядом по цепи.
— Неудобно?
— Немного, — вымученно улыбнулся он. — Впрочем это неважно. Ты прячешь руки? Может, покажешь?
Она протянула руки ладонями вверх быстрее, чем он успел договорить. Этот жест, похожий на выдрессированную реакцию, кольнул где-то в груди. Мартин хотел остановить ее, но потом все же взял за запястья и подвел к пятну холодного света, разливающегося по полу из проема у него за спиной. Кажется, она сама смутилась от своей поспешности, но руки у нее были холодными и слегка подрагивали, словно она готовилась вырываться.
Под ногтями и между пальцев виднелись следы зелени и земли.