Милосердие динозавра (повести)

Головачев Василий Васильевич

— Пойдемте, — сказал он наконец начальнику группы контакта. — Вас ждут.

И тут Флоренс, высвободившись из объятий Никиты, шагнула за Ефремовым и сказала ему в спину с отчаянием:

— А что теперь будет со мной?!

Ефремов обернулся, лицо его изменилось, разгладилось, улыбка впервые промелькнула на его губах.

— По-моему, на этот вопрос может ответить только Никита Пересвет.

Флоренс растерянно оглянулась…

Милоседие динозавра

Кемпер

позвонил в семь утра, когда Алиссон еще спал: начиналось воскресенье, и не нужно было вставать рано, как в обычные рабочие дни.

— У телефона, — буркнул Алиссон.

— Привет, Норман, — раздался в трубке далекий голос Кемпера. — Спишь, наверное, как сурок?

— Хелло, Вирджин! — отозвался Алиссон, улыбаясь во весь рот, сел на кровати. — Рад тебя слышать, старина. Ты, как всегда, звонишь в самый неподходящий момент. Откуда свалился на этот раз?

— Я в Неваде, есть тут такое райское местечко, — городок Тонопа, слышал? Жара под пятьдесят, вода на вес золота. Но не в этом дело. Ты сможешь прилететь ко мне через пару дней?

Сон слетел с Алиссона окончательно.

— Брось разыгрывать! — Норман засмеялся. — Хватит с меня прошлого раза, когда ты прислал «скелет диметродона».

Хихикнув в ответ, Кемпер, продолжал вполне серьезно:

— «Скелет» я сделал что надо, даже ты поверил, но сейчас иной разговор, да и не в настроении я, честно говоря, приглашать друга за тысячу миль для розыгрыша. Ты же знаешь, я работаю на полигоне и сверху высмотрел кое-что любопытное. Даже сенсационное! Короче, прилетай, по телефону всего не расскажешь. Перед отлетом позвони, я встречу. — Кемпер продиктовал пять цифр, и в трубке зачирикали сигналы отбоя.

Автоматически записав номер телефона, Алиссон положил Трубку, посидел с минуту, потом лег. Но сон все не приходил.

Вирджин Кемпер был летчиком на службе 20 и второй год работал в отряде ВВС, обслуживающем ядерный полигон в Неваде: фотометрия, киносъемка, радиационный контроль. Ему шел тридцать третий год, и парень он был серьезный, хотя и с хорошо развитым чувством юмора. Случай, о котором вспомнил Алиссон, произошел в прошлом году: Кемпер прислал Норману громадный ящик, в котором находились части «скелета диметродона» — древнего «спинно-парусного» ящера. Алиссон работал в Пенсильванском институте этнографии и палеонтологии и был специалистом по меловому периоду мезозойской эры. Посылке он обрадовался, но «скелет» оказался довольно искусной подделкой, раскрывшей талант Кемпера по части розыгрышей. Но одно дело прислать «останки ископаемого динозавра» по почте, и другое — приглашать друга-палеонтолога на другой конец материка в гости для демонстрации какой-то сенсационной находки. Не мог же Вирджин шутить так непрактично: на один только билет от Питтсбурга до Тонопы придется ухлопать три-четыре сотни долларов. Что же он там увидел в пустыне?!

20

Гражданские лица могут работать в армии США по найму.

Алиссон занялся завтраком, потом позвонил Руту Макнивену:

— Салют, толстяк! Хорошо, что тебя можно застать дома хотя бы

по воскресеньям. Мне нужен отпуск за свой счет, примерно на неделю.

В трубке раздался смешок заведующего лабораторией:

— А место на Арлингтонском кладбище тебе не нужно? Могу уступить свое. — Макнивен шутил часто, но не всегда удачно. — Ты что, решил жениться второй раз?

— Нечто в этом роде. Еще мне нужен дозиметр или счетчик Гейгера, лучше, конечно, дозиметр, и аптечка.

Тон Макнивена изменился:

— А как я объясню это директору? Если ты собрался в экспедицию, давай действовать официальным путем, я поддержу.

— Официальным не могу, мне надо срочно навестить приятеля. Придумай что-нибудь, завтра в десять я должен быть в аэропорту. Спасибо, Рут!

Не давая Макнивену опомниться. Алиссон нажал рычаг и начал обзванивать соответствующие службы по бронированию мест на самолет и доставке билетов на дом. Затем нашел карту штата и углубился в изучение географии окрестностей Тонопы. Если уж он брался за дело, то готовился к нему основательно, с тщательностью опытного, битого не раз человека, закаленного многими жизненными передрягами.

Он был старше Кемпера на три года, но склонность к риску, порой с оттенком авантюризма, проглядывала в его облике так четко, что в свои тридцать пять Алиссон выглядел студентом, а не доктором палеонтологии и археологии.

* * *

В понедельник утром Алиссон, упаковав в саквояж дозиметр, щуп, пинцеты, молоток, нож, набор пакетов, в десять утра вылетел на «Боинге-747» компании «Эйр Пенсильвания» в Лас-Вегас, откуда самолет местной линии за два часа без приключений доставил его в Тонопу.

Загорелый, худой, улыбающийся ослепительной улыбкой киноактера, Кемпер ждал его возле трапа. Волна выгоревших до желтизны волос падала на его крепкую жилистую шею, скрывая старые шрамы. Одет Вирджин был в летний комбинезон, сидевший на нем, как собственная кожа.

Они обнялись.

— По норме полагалось бы отвезти тебя сначала в отель, — сказал Кемпер, отбирая саквояж Алиссона и указывая рукой на стоящий неподалеку джип, — садись, это наша. Но у меня изменились обстоятельства. Сейчас мы поужинаем, ты расскажешь о себе и — в путь.

— То есть как в путь? — Ошеломленный Алиссон безропотно дал усадить себя в машину. Кемпер сел рядом, и джип резво побежал по бетонному полю к левому крылу аэропорта — длинному бараку из гофрированной жести.

— У нас с тобой всего два дня плюс сегодняшний вечер на все изыскания. В среду намечается очередное испытание… э-э, одной штучки…

— Не мнись, что вы там взрываете? Не бойся, не расскажу никому, я не работаю на иностранную разведку.

Засмеявшись, Кемпер так резко затормозил, что Алиссон едва не проломил головой ветровое стекло.

— Всего полсотни килотонн под названием «Тайгершарк», и, что главное, совсем недалеко от того места, куда я везу тебя на экскурсию, милях в двадцати. Поэтому-то нам и надо поторопиться.

Спустившись в полуподвал, они поужинали в столовой для летного состава аэропорта, рассказывая друг другу последние новости.

— Ну, а чем ты занимаешься в настоящее время как ученый? — поинтересовался Кемпер.

— Пишу трактат о пользе вреда, — ответил Алиссон. — Причем уже второй.

— А без шуток?