Милосердие динозавра (повести)
Шрифт:
Кемпер щелкнул футляром дозиметра.
— Фон вполне сносный, — семнадцать рентген. Вблизи будет около тридцати, но я долго прохлаждаться там не собираюсь, покажу кое-что и назад. Отсюда, кстати, видно лучше. Ну, что тебе эта осыпь напоминает?
— Кладбище динозавров! — сообразил наконец Алиссон, у него даже дух захватило. — И ты молчал?!
— Во-первых, мог бы и сам догадаться, что я не поволоку палеонтолога в горы любоваться рассветом, а во-вторых, здесь почило не стадо динозавров, а всего один.
Алиссон скептически хмыкнул, но чем дольше рассматривал останки, тем больше
— Вот это да-а! — сказал наконец Алиссон, опуская бинокль. — С ума сойти можно! Удружил ты мне, ничего не скажешь! Это или потрясающее открытие, сенсация века, или снова твои шутки. Кемпер развеселился.
— Как говорил Дидро: неверие — первый шаг к философии. Скептицизм — худшее из мировоззрений, хотя, с другой стороны, ученый просто обязан быть замешан на изрядной доле скепсиса. Пошли, покажу главное.
Они опустились на сто метров ниже и приблизились к полузасыпанному скелету отжившего свой век исполина. Обошли кругом, прислушиваясь к свисту ветра в щелях между костями и поглядывая на окошко дозиметра: радиация вблизи скелета достигала тридцати двух рентген в час.
Цвет костей был серебристо-белым, словно они были покрыты инеем, но пальцы Алиссона в перчатке защитного комбинезона ощутили твердый монолит, похожий на гофрированную сталь. Кемпер остановился возле пятиметрового бугра с тремя ямами, расположенными на одной линии, стукнул в макушку бугра кулаком.
— Череп полностью в земле, придется очищать. Чувствуешь, какая громадина? Что тебе ковш двадцатитонного экскаватора!
Алиссон погладил торчащий из-под каменной осыпи снежно-белый шип, похожий на бивень мамонта.
— Что-то не припоминаю подобных находок… да и не знаю, могли ли такие гиганты жить на Земле. Он же должен весить не менее тысячи тонн! Как он себя таскал?
Кемпер пожал плечами.
— Спроси у него самого. Факты — упрямая вещь. А теперь загляни сюда. — Летчик взобрался на груду камней, протиснулся между двумя изогнутыми столбами и, посторонившись, пропустил палеонтолога вперед. Стрелка дозиметра отсчитала на шкале сорок делений.
Алиссон остановился на краю громадной ямы, окруженной частоколом наклонившихся серебристых столбов — это явно была грудная клетка исполина, внутри которой свободно уместился бы железнодорожный вагон. В центре ямы, глубина которой достигала шести-семи метров, среди крупных и мелких камней выдавались три граненых глянцево-черных кристалла, заросших щетиной отсвечивающих серебром шипов. Над ними струилось марево нагретого
У Алиссона внезапно родилось ощущение, что эти черные «кристаллы» — живые.
Отобрав у него фотоаппарат, Кемпер сделал несколько снимков и завернул аппарат в освинцованную пленку.
— Давай за мной вниз, самое интересное там, у этих яиц, но задерживаться возле них нельзя — там рентген восемьдесят, если не больше, наши «пингвины» такую радиацию не удержат.
Они спустились в яму, прыгая с камня на камень, пот заливал глаза, но вытереть его мешало стекло шлема. Температура воздуха в яме держалась на уровне семидесяти градусов по Цельсию.
Кемпер подошел к одному из многогранников, поверхность которого была покрыта трещинами, нагнувшись к срезу, заглянул и тут же уступил место Алиссону. Тот наклонился над горячим щетинистым боком «кристалла» и остолбенел. «Кристалл» на самом деле оказался верхним концом огромного яйца, заполненного прозрачно-желтым желе, в котором плавал «желток» — светящийся нежно-зеленым светом, свернувшийся в комок… зародыш! Из переплетения каких-то жил, крючьев, лап и перепонок на Нормана глянул пристальный немигающий глаз!
Алиссон, сглотнув комок в горле, с трудом оторвал взгляд от этого странного, завораживающего, не человеческого, а скорее птичьего глаза, в котором, однако, пряталась не то боль, не то смертельная тоска.
— Идем отсюда, — потянул летчик Аллисона за рукав. — Потом придем еще раз с лопатами и кинокамерой, возьмем образцы, сделаем фильм. Кассовый успех обеспечен.
Палеонтолог последовал за ним, но с полдороги вернулся и еще раз заглянул внутрь чудовищного яйца — теперь было совершенно очевидно, это было яйцо с живым зародышем! Как специалист Алиссон знал, что его коллеги не раз находили яйца динозавров, но окаменевшие, утратившие прежние качества и материальный состав, однако живых яиц не находил никто, он был первым…
— Я не хотел заявлять об этом один, — сказал Кемпер, когда они выбрались наверх, на уступ, и смотрели на останки монстра. — Да и времени, честно говоря, не было, второй месяц испытания гонят одно за другим, передохнуть некогда. Мой напарник заболел, и я позвонил тебе. Кстати, когда я нашел скелет, яйца были целехонькие, дырки в них появились только неделю назад.
— И ты никому ничего не говорил?
— Зачем? Здесь никто не ходит, не летает, кроме спецбригады обслуживания полигона, которой эти кости до лампочки, так что сохранность тайны обеспечена, и денежки за сенсацию все наши. А интересная зверюга была, да? И радиация ей нипочем!
— Не путай причину со следствием, похоже, она сама была радиоактивна, радиация полигона тут ни при чем. — Не обращая внимания на стекающий по лицу пот, Алиссон снова достал фотоаппарат и доснял пленку до конца. — Любопытно, что помогло скелету выбраться на белый свет? Судя по базальтам, это ларамийская складчатость, конец мелового периода — начало палеогена…
— Оползень, — сказал Кемпер. — Все четыре уступа образованы оползнями, последний и вскрыл скелет. Это же полигон, каждый взрыв трясет землю не хуже, чем природная стихия.