Милосердие динозавра (повести)
Шрифт:
— Я вполне серьезно: занимаюсь теорией пользы вреда. Ты уже слышал, наверное, что динозавры вымерли около трехсот миллионов лет назад?
— Ну, раз их нет сейчас, то, очевидно, вымерли.
— Есть несколько гипотез на этот счет, определяющих причины регрессии древних рептилий: вспышка сверхновой недалеко от Солнца, долгая галактическая зима — из-за попадания Земли в полосу пыли, накопление ошибок в генетическом аппарате и так далее. Все эти факторы нанесли непоправимый ущерб фауне и флоре нашей планеты, не так ли? Ну, а я пытаюсь доказать, что такой вред чрезвычайно полезен для эволюции приматов и вообще прогрессирующих
— По-моему, это ерунда.
— Истина ничуть не пострадает от того, если кто-нибудь ее не признает, как сказал Шиллер. Ты его не знаешь.
— Если он твой сотрудник, то не знаю. Я не о том, просто можно было бы найти проблему поинтересней. Правильно я тебя оторвал от рутины, чувствую — сохнешь на корню в тиши кабинета. Вон даже морщины на лбу появились… от усилия сохранить умное выражение лица перед начальством.
— От такого слышу. — Алиссон улыбнулся. — Шутишь, значит, дела твои идут неплохо. А за то, что вытащил из города, спасибо, я действительно слегка заплесневел, никуда в последнее время не выезжал. По теории моего непосредственного шефа Макнивена, город наносит организму человека комплексную травму, и надо бывать в нем как можно реже. Так ты мне скажешь, наконец, зачем вызвал? Я еще не миллионер, чтобы ни за что ни про что выкладывать триста шестьдесят долларов за перелет из Питтсбурга в Тонопу.
— О, миллионы нас ждут, ты увидишь сам! — Вирджин расплатился за ужин, и они снова забрались в джип.
Самолет Кемпера стоял в ангаре под охраной мрачного капрала ВВС предпенсионного возраста. Вирджина здесь знали, и проблем никаких не возникло, никто даже не спросил, кто с ним летит, куда и по какому делу. Алиссон оглядел самолет: моноплан фирмы «Локхид» с выпирающим брюхо локатором в обтекателе и дюжиной контейнеров на подвесках под крыльями.
Кемпер помог другу устроиться в кабине за сидением первого пилота, и через двадцать минут они взлетели в сторону низко опустившегося солнца. Алиссон, и сам не любивший проволочек, ожидания и размеренного ритма жизни, был поражен тем, как быстро Вирджин принимает решения.
Алиссон, борясь со внезапно забастовавшим организмом, не слышал, как их самолет дважды вызывали по радио посты радиолокационного контроля полигона. Хотя Норман был физически крепок и вынослив, но и его вестибулярный аппарат в результате десятичасового пребывания в воздухе начинал барахлить. Справившись с «вестибуляркой», Алиссон задумался: какая причина побудила его принять участие в очередной авантюре Кемпера. Дружили они с детства, и всегда заводилой во всех похождениях был Вирджин.
Они почти не разговаривали, хотя Кемпер дал шлем с ларингофонами и пассажиру. Лишь когда солнце зашло и внизу перестали встречаться огни — свидетели вторжения человека в жизнь гористой пустыни Невада, — Вирджин окликнул Алиссона:
— Не уснул, старина? Скоро будем на месте. Я там давно высмотрел площадку и на своем «ишаке» сяду даже с завязанными глазами, так что не дрейфь.
— А я думал, что придется прыгать с парашютами, — меланхолически пробормотал Норман.
Кемпер фыркнул.
— За всю жизнь я прыгал с парашютом всего два раза, третий уже лишний. Смотри вниз, справа по борту градусов десять.
Алиссон напряг зрение и через минуту в хаосе коричнево-черных бугров и рытвин под самолетом разглядел
— Что это?
— То самое, из-за чего я оторвал тебя от комфортного туалета. Держись крепче, сейчас немного потрясет.
«Ишак» резко завалился влево, нырнул вниз, показалось, что земля и вечереющее небо поменялись местами, но ненадолго. Когда Алиссон сориентировался, самолет уже катил по твердому грунту, подпрыгивая на ухабах. Пробежав метров двести, остановился. Кемпер выключил моторы, и наступила пульсирующая тишина.
— Жив?
— И весел, — вяло пошутил Норман. — Но встать уже не смогу.
— На место пойдем завтра. — Вирджин снял шлем и оглянулся. — Э, да ты совсем квелый, парень! Посиди, пока я поставлю палатку.
— К черту, — сказал Алиссон, проведший в воздухе в общей сложности одиннадцать часов с лишним. — Я усну и так. Разбудишь завтра к вечеру. Что там светилось так красиво? Связано с радиацией?
— Фон, конечно, выше, чем везде в пустыне, кроме «нулевых» точек 21 но в костюмах, которые выдаются нам на время испытаний, пройти можно. Отдыхай и не забивай голову вопросами, сам все увидишь, оценишь и даже пощупаешь.
21
Места проведения подземных ядерных взрывов.
Алиссон кивнул и провалился в сон, как в яму без дна. Он не проснулся даже тогда, когда Кемпер перенес его из кабины в палатку и впихнул в спальный мешок, сняв только мокасины.
Летчик поднимался первым, и Алиссон видел только склон горы и подошвы его сапог. Оба обливались потом, облаченные в блестящие антирадиационные балахоны с яйцевидными шлемами, несмотря на включенные системы терморегуляции. Идти мешали россыпи крупных валунов, собиравшиеся в длинные моренные гряды.
Солнце еще не встало, но было уже светло, рассвет в горах наступал рано. Воздух на высоте полутора тысяч метров был прозрачен и чист.
— Не понимаю, — пропыхтел Алиссон.
— Ты о чем? — обернулся Кемпер.
— Не понимаю, зачем ты меня сорвал с места. По горам я мог бы полазить и у себя дома. Здесь нужны сильные ноги, а не умная голова.
— Не спеши, умник, уже немного осталось. Если бы не эти камни, мы были бы на месте давно.
— Это не камни — дропстоны. Эрратические валуны.
— Что-что? Какие валуны? Попроще объяснить не можешь?
— Принесенные и обточенные ледником. Видимо, ледник был мощный и растаял недавно — пару десятков тысяч лет назад.
Взобравшись на гребень перевала, Кемпер показал вниз:
— Вот оно, чуть ниже, прошу полюбоваться. Алиссон остановился рядом, перевел дух.
С этой стороны склон горы без единого намека на растительность уступами спускался в долину древнего водного потока — сейчас там струился ручей с густой коричневой водой, а на площадке первого уступа располагался длинный каменный вал необычной формы с выступающими из камней толстыми дугами и столбами серебристого и белого цвета. Что-то он напоминал, этот вал; смутные ассоциации родились в голове Алиссона — где-то он видел нечто подобное, странно знакомое и волнующее. Он достал бинокль, подкрутил окуляры.