Министерство Глупости

Веймар Вик

– Да? А как же маньяки? Убийцы? Психи? Их понятие добра и блага тебя тоже устраивают?

– Они удовлетворяют коллективный запрос, которые возникает на подсознательном уровне. Это такие волки – санитары леса. Это материальное проявление некого бага в системе, побочный эффект свободы, данной человеку. По задумке природы человек устроен совершенно. Но совершенство скучно само по себе. Вот и человек в какой-то момент начинает скучать и копаться в своих «заводских» настройках, играться с ними. Игра эта – настолько же азартная, насколько и опасная. В результате мы приходим к пудренью носов и мозгов. А от этого уже и до маньяков не далеко.

– Извини, Тымок , я, чувствую, просто не вывезу всю эту идеологию… Для меня – это слишком! Зашквар!

– Аннет, мне кажется, ты всё драматизируешь! А драмы в голове

разыгрываются исключительно от скуки. Скажи мне, сколько маньяков пытались изнасиловать тебя за последнее время? Сколько из них выслеживали тебя? Сколько прятались в кустах?

– Да мне и без маньяков в этом вашем новомирье страшно жить! Потому что люди, у которых каша в голове, те, у кого нет четких определений для базовых понятий – для меня самые настоящие маньяки! От таких не знаешь, чего ждать!

– То есть я, по-твоему, – маньяк?

– Ты – нет… Ты – хороший и добрый, но мне просто кажется, ты немного запутался.

– Пусть так, не буду спорить. Но смотри: у тебя вызывают страх твои убеждения, в то время как никакой реальной угрозы во внешнем мире нет.

– Неадекватные люди – это очень даже реальная угроза!

– Они неадекватны только твоему представлению о том, какие они должны быть. Разве это преступление? Для себя самих и друг для друга они, возможно, более чем адекватны. Реальная угроза, Аннет – это не твои домысли и опасения, реальная угроза – когда тебя уже схватили за жопу!

– А ты думаешь, меня не хватали? Меня не насиловали? Интересно, как в этой ситуации мне помогла бы мысль о том, что всё это – мои домыслы и опасения, или что насильник – всего лишь порождение какого-то там коллективного запроса. Думаешь, меня бы это успокоило, как-то облегчило бы мою участь?

– Аннет, ты путаешь причину и следствие. В ситуациях, когда нужно действовать, думать некогда. И в этом-то вся прелесть, вся истинность и правдивость таких ситуаций. Такие ситуации всегда либо дарят силу, либо отбирают её. Результат зависит от того, умеешь ли ты обращаться с силой как таковой. Твои действияе, твое поведение определяются совокупностью всего твоего предыдущего опыта – мысленного, чувственного, физического. И если опыт этот основан на восприятии, не пронизанном бесплотным страхом и вечным беспокойством, действия твои будут точны и максимально эффективны – в том плане, что опыт взаимодействия с этой реальной угрозой принесёт тебе свои плоды, даст ответы и инсайты, станет трансформационным.

– Ты хочешь сказать, сама виновата? А вдобавок ещё, что насилие нужно как-то оправдать?

– Я этого не говорил. Никто не застрахован ни от маньяков, ни от других неприятностей…

Тут Аннет вскипела и не дала Тымоку договорить:

– Неприятности? Так ты это называешь? Ты считаешь, изнасилование – это всего лишь неприятность?

– Смотри, как сложно не придираться к словам! Хорошо, назови это трагедией, катастрофой – тебе от этого станет легче?

– Неужели в тебе нет ни капли эмпатии? Тебе совершенно не жалко жертв маньяков, да?

– Жалость заставляет жертву оставаться в роли жертвы. Мои эмоции по отношению к жертвам довольно ровные, они ближе к тому, что мы называем сочувствием и состраданием. И да, эмпатия у меня есть, не волнуйся. Дело в том, что, как бы человек ни старался, он все равно не убережется ни от неприятностей, ни от катастроф, ни от трагедий. Мы все тут играем в большую лотерею и шанс «нарваться» есть у каждого, даже у мифического человека с самыми чистыми помыслами. Дело не в том, повезло тебе или нет, а в том, как ты на это реагируешь. Допустим, очередная несправедливость, на которую богата жизнь, случилась именно с тобой, маньяк напал именно на тебя. Да, тебе было жутко, дико больно, противно и всё в том же духе, но… неужели этого «жутко, дико больно и противно» достаточно для того, чтобы разлюбить жизнь? Мы так носимся со своей болью, что множим её, сами того не желая. Боль проходит, если не цепляться за неё, а попытаться её опустить. Жизнь становится невыносимой, когда ты её не любишь, когда ты её боишься, боишься каких-то отдельных её проявлений. Маньяк не забрал твою жизнь, он оставил тебе самое ценное. Но из-за боли ты уже не видишь ценности в жизни и сама же её у себя забираешь. Да, маньяк нанес тебе урон, но ты в состоянии восполнить его, зализать свою рану. Но

ты не даешь ей зажить, а продолжаешь и продолжаешь ковырять с упорством, достойным лучшего применения.

– Легко рассуждать на отвлеченные темы, когда сам с этим не сталкивался! Посмотрела бы я не тебя, попавшегося в лапы маньяка!

– Тебя изнасиловали, а меня нет. Тебе обидно? Ты находишь это несправедливым? Тебе бы стало легче, если бы меня тоже изнасиловали?

– Я не это имела в виду! А то, что со стороны многие вещи кажутся вовсе не такими, какими ты их видишь, когда с ними сталкиваешься. О боли просто говорить, когда её не испытываешь. Теория и практика – разные вещи!

– Так вот и я тебе о том же! После неприятной практики или травматичного опыта, как сказали бы психологи, вся дальнейшая жизнь порой превращается в одну сплошную травму. Теория ломается, искажается и заставляет человека делать странные вещи, находить подтверждения своим воззрениями в реальном мире. Как ты думаешь, кто легче переживет укус собаки, к примеру, – человек, который до укуса не боялся собак или тот, который параноил на эту тему и шарахался от каждой шавки? Физическая боль у обоих будет условно одинаковая, а вот последствия для жизни – разные. Первый вылечит рану и забудет – став, возможно, разве что более осмотрительным и острожным при встрече с собаками, а у второго паранойя только усилится и, скорее всего, будет распространяться уже не только на собак.

– Ну, быть изнасилованной маньяком и укушенным собакой – это разные вещи.

– Я понимаю. Это был просто пример. Но давай вернёмся к моему вопросу. Стало бы тебе легче, если бы меня тоже изнасиловали?

– Нет, конечно! Я что – псих, по-твоему?

– Знаешь, возможно, и псих, потому что ты пытаешься отрицать очевидное, а именно – человеческую природу. Ты сейчас врёшь не мне, ты врёшь себе. Это всё порождение стадного чувства, а стадное чувство – одно из проявлений инстинкта самосохранения. Или, может, ты хочешь сказать, что чувствовала бы себя лучше, если бы знала, что ты первая и единственная жертва маньяка за всю историю человечества? Чувство социальной принадлежности и механизмы саморегуляции заставляют тебя чувствовать себя лучше, когда ты знаешь, что что-то страшное случилось не только с тобой. В этом случае тебя спасает мысль «я – хорошая, маньяк – плохой», что гораздо выгоднее для твоей психики, чем обратная установка. А дальше в этой парадигме твоя мысль скачет в сторону того, как бы этого «плохого» наказать, проучить, а ещё лучше – искоренить всех «плохих» в принципе, тем самым как бы восстановив справедливость и обезопасив себя от дальнейших рисков. Но так как «искоренить плохих» – задача непосильная и невыполнимая, ты только теряешь силы, пытаясь её разрешить, чем делаешь хуже исключительно себе. Бьёшься, негодуешь и не понимаешь, где и когда твоя мысль свернула не туда. Я скажу тебе, где! Там, где ты поверила в несправедливость! То, что ты зовешь несправедливостью, – всего лишь жизнь в не самых приятных её проявлениях.

– И что ты предлагаешь? Забыть о том ужасе, которому меня подвергли и делать вид, что ничего не произошло? Натягивать счастливую улыбку?

– Нет, совсем не так. Зачем забывать? Этот опыт был тебе дан как раз затем, чтобы ты его помнила. Боль – это ведь тоже сила, притом огромная. Но только ты выбираешь, на что её направить: на созидание или на разрушение. Ты же сама сказала: человек, который её испытал, и человек, который только где-то о ней слышал, несопоставимы. Так используй свою боль для своих целей, найди в ней источник вдохновения. Ты же журналисткой была, если я не ошибаюсь? Ну, напиши, какой-то текст, книгу, сценарий, в конце концов!

– Я и писала! Честно тебе скажу, это не особо помогало. Я бы предпочла, чтобы этого со мной не случалось.

– Я тебя понимаю! Нам всем хочется сытой и спокойной жизни, только вот беда в том, что сытую и спокойную жизнь мы переносим еще хуже, чем ту, что полна лишений и испытаний. Человеку ведь постоянно чего-то не хватает и это что-то он с завидным постоянством ищет и находит извне. Даже люди, живущие в дворцах, то и дело заглядывают к соседу за забор, чтобы посмотреть, не обскакал тот их самих, не посмел ли в чем-то превзойти. Это бесконечное сравнение себя с другими и неутолимая жажда всё новых и новых игрушек, тешащих самомнение, – источник всех человеческих бед.