Министерство Глупости
Шрифт:
– Послушай, но ведь конкуренция и желание лучшей жизни заставляют нас развиваться. Появляются новые проекты, новый бизнес, новые товары, услуги, изобретения. Что в этом плохого? Можно же не завидовать друг другу, а перенимать опыт, учиться, сотрудничать.
– Чтобы перенимать опыт, учиться и сотрудничать, нужно нечто большее, чем зависть и конкуренция. Нужен интерес – к себе и своему делу, в первую очередь. И вот парадокс – чем больше у тебя этого
– Ты опять уходишь в какой-то жуткий индивидуализм! Мы же тут, на земле, все вместе живем, мы же – общество, мы должны взаимодействовать!
– Так никто с этим и не спорит! Взаимодействие индивидуумов – это нечто совсем иное, чем инертное колыхание народных масс.
– Ладно, Тымок, раз ты такой умный, может, скажешь мне, как же рядовому представителю этих самых народных масс, как стать индивидуумом?
– Ну, для начала этот представитель народных масс должен задаться соответствующим вопросом – это, скажем так, первый шаг на пути к успеху. А потом ему стоит вспомнить, чем он любит заниматься, что доставляет ему максимальное удовольствие. И следовать за своим интересом. Всё.
– Да, а если это маньяк и его любимое занятие – убивать и насиловать?
– Знаешь, Аннет, маньяки обычно не задаются такими вопросами. Они просто делают свое дело, они действуют и получают свою порцию наслаждения. У них не возникает ни угрызений, ни диссонанса.
– И это, по-твоему, нормально?
– Это имеет место быть. А ты думаешь, есть какой-то способ избавить человечество от маньяков раз и навсегда?
– Ну, во-первых, нужно прекратить виктимшейминг – травлю жертв и все эти разговоры из серии «сама виновата» и «ты сама создала маньяка в своей жизни, подсознательно ты его к себе привлекла». Надо дать жертвам возможность высказаться без страха быть закиданными камнями.
– И как это скажется на маньяках?
– Это скажется на жертвах! Они поймут, что с ними всё в порядке и перестанут себя грызть. Потому что да, ты прав, своим самоедством они причиняют
– Но маньяки-то никуда не денутся?
– Их станет меньше. Потому что девушки, которые не будут опасаться публичных унижений и оскорблений, будут своевременно сообщать в полицию об изнасиловании.
– Значит, дело не в маньяках, а в общественном мнении?
– В большей степени – да.
– Знаешь, Аннет, даже если нам каким-то образом удастся истребить всех маньяков, то против страха общественного мнения мы бессильны. Ты думаешь, если не будет маньяков и их жертв, то и поводы для осуждения у людей исчезнут?
– Это вряд ли. Но общественное мнение не так цепляет, когда речь идёт о чём-то другом. Чем сильнее изначально пережитые потрясение и стрессы, тем больше стыда и вины мы испытываем по этому поводу, тем большее боимся говорить о своём печальном опыте.
– А откуда, скажи мне, этот страх берётся?
– Ну, мы же видим, как осуждают других! Как люди клеймят и ненавидят тех, кто оказался слабее, уязвимее или просто тех, кто как-то отличается.
– Если ты видишь абсурдность и необоснованность таких обвинений, почему тогда они тебя цепляют?
– Потому что это неприятно! Это некая форма коллективного газлайтинга. Люди заставляют тебя сомневаться в том, все ли с тобой в порядке…
– Тогда получается, что от этих самых людей, от общества и зависит твоё счастье и благополучие, твоё представление о себе?
– Отчасти – да.
– Хорошо. А в какой степени тогда это зависит от тебя самой?
– В той степени, что я должна стараться сохранить остатки здравомыслия и как часть этого самого общества сделать что-то для того, чтобы ненависти и осуждения стало меньше.
– Скажи мне, а сама ты хоть раз испытывала ненависть к тем людям, которые осуждают? К тем, кто говорит жертве: «Сама виновата»?
– Да, не без этого.
– Получается замкнутый круг. Как ты собираешься искоренить ненависть и осуждения в других людях, если не можешь искоренить их в самой себе?
– Так это все взаимосвязано. Искореняя в них, я искореняю и в себе.
– Аннет, неужели ты думаешь, что для того, чтобы ненавидеть и осуждать, нужен какой-то особый повод?
– Конечно! Нам всем нужно работать над тем, чтобы быть более толерантными. Тогда ненависти и осуждения станет меньше.
– А на что, скажи мне, пожалуйста, будет похожа толерантность толерантных людей по отношению к нетолерантным?
Конец ознакомительного фрагмента.