Мир аутизма: 16 супергероев
Шрифт:
Предлагаемый в этой книге подход не предназначен для выявления нарушений. Так же как и теория Блейлера, он направлен на выявление связей между миром условной нормы и миром условной патологии.
Эта книга во многом построена на сопоставлении образов патологического мира психической болезни и аутистических структур, лежащих в основе социальной мифологии. Исходя из концепции Блейлера, состояние людей с тяжелыми нарушениями можно воспринимать как проявление некой обособленной культуры, в своей основе сопоставимой с культурой всего человечества. Повторяющееся ритуализированное поведение и своеобразие движений людей с глубоким нарушением социализации могут помочь лучше понять культы, мифы и ритуалы, неотъемлемые от нашей социальной жизни. Но и происходящие в обществе процессы, может быть, полезно
Где-то совсем рядом с нами находятся сложные и подлинные миры. Аутистические миры психических болезней, скорее всего, существовали на протяжении всей истории развития человеческой культуры, и при всей кажущейся инаковости и загадочности патологические состояния по-своему более стабильны, чем постоянно меняющаяся социальная реальность. Человеческая культура тысячелетиями развивалась, взаимодействуя с миром безумия, и не всегда можно понять, где пролегает граница между принятыми социальными практиками и проявлениями психической патологии.
Аутистическое мышление отрывается от реальности, уходит от нее или стремится преобразовать по своим специфическим законам. Но если аутистический мир психической болезни и социальная мифология имеют общую природу, то безумие нельзя свести к одной лишь неврологической патологии. Эта какое-то самостоятельное явление, явление природы, в конечном счете доступное для изучения естественно-научными методами.
С точки зрения физиологии аутизм интересно соотнести с идеей отечественного физиолога Вячеслава Швыркова об особой роли нейронов запаса. Нейронов, не получивших поведенческой специализации. Эти нейроны могут нести обобщенный эволюционный опыт, выходящий за рамки функционирования отдельного организма, за рамки приобретенного прижизненного опыта.
Швырков, скорее всего, не был знаком с работами Блейлера, но он возложил на нейроны запаса задачи, решаемые аутистическим мышлением: удовлетворение противоположных желаний, снятие неразрешимых противоречий. «Противоречия между нейронами – это противоречия и между элементами субъективного опыта, для устранения которых приобретается новый опыт, порождающий новые противоречия. Сложность межнейронных и межсистемных отношений должна приводить к тому, что среди “нейронов запаса” время от времени складываются функциональные системы, не имеющие никакого отношения к реальности, но согласующие противоречивые элементы жизненного опыта. Это могло бы объяснить появление человеческих фантазий и творчества, т. е. не только усвоение готовых социальных функциональных систем, но и образование новых “индивидуальных”, которые при соответствующих условиях могут становиться общесоциальными». Швырков занимался изучением активности отдельных нейронов и связи этой активности с поведенческими проявлениями. Нейроны, включенные в функциональные системы, обеспечивающие решения адаптационных задач, нейроны, получившие поведенческую специализацию, можно соотнести с реалистическим мышлением по Блейлеру. Но в реальности нельзя удовлетворить несколько противоречивых желаний одновременно. Такие противоречивые ситуации могут привести к активации нейронов запаса, функции которых очень близки к аутистическому мышлению: «Грандиозность количества и разнообразия нейронов “запаса”, который … используется для согласования потребностей нейронов, специализированных относительно противоречивых элементов сознания, обусловила создание религий и философий, так или иначе устраняющих это противоречие, в том числе с помощью специального поведения, такого, как принесение жертв и совершение молитв и обрядов, построение капищ, египетских пирамид, церквей, мечетей и т. д.».
Проверка гипотезы Швыркова – дело будущего. Все это лишь предположения, пока не связанные с практикой. Но вполне логично, что при различных повреждениях нарушается работа функциональных систем, состоящих из специализированных, обученных нейронов. В этом случае активируются нейроны запаса. Это может быть одним из способов увеличения пластичности нервной системы, дополнительным инструментом
Я занимаюсь с людьми с психическими расстройствами, исходя из убеждения, что разрушения, нарушения можно преодолеть. То, что часто этого не удается добиться, я считаю результатом плохой работы – моей и моих коллег. Это недостаток педагогических технологий, в том числе диагностических. В этом моем убеждении, скорее всего, проявляется аутистическое мышление. Рассказы о нейронах для меня – те же легенды и сказки. Я не занимаюсь клетками головного мозга и не могу подходить к этой теме научно, для этого у меня недостаточно знаний. Но при столкновении с препятствием мне важно для начала преодолеть его хотя бы в выдуманном, аутистическом, воображаемом мире.
Эволюция движений
Я веду урок в маленьком классе, мои ученики – дошкольники с выраженными нарушениями развития. Один из них – изысканный и утонченный Т. У него гибкое, пластичное и неустойчивое тело. Ему трудно сидеть прямо, держать спину без опоры. Он наваливается на стол грудью, постоянно меняет позу, чуть не растекается по стулу, оказываясь на грани падения или сползания на пол. Т. выражает себя через изменчивость позы, делая это изящно и тонко. Д. – совсем другой: напряженный и собранный, он сидит с прямой спиной, сосредоточившись на своих внутренних ощущениях. Ему бывает тяжело быстро переключиться на событие в окружающем мире. При ходьбе Д. склонен замедляться и застывать. Маленький мальчик стоит, словно вкопанный в пол очень серьезный маленький столбик.
Оле 35 лет, она педагог и занимается детьми с нарушениями развития. Оля худая и высокая. Вот мы вместе идем к станции метро, два довольно неловких и немного неуклюжих человека. Увлекшись разговором, запутались в пространстве и нелепо столкнулись. Я вешу больше ста килограммов, но Оля даже не шелохнулась, будто я наткнулся на каменную стену.
Удержание позы, равновесие, ответ мышц тела на толчок. Все это – движения. На внешние движения, мимику, жестикуляцию мы привыкли обращать внимание. Движения, связанные с удержанием позы, поддержанием тонуса, не так заметны. Здесь мы видим, скорее, результаты, а не сами движения. Скрытые, глубинные, фоновые движения становятся заметны при некоторых нарушениях, прежде всего при кататонии. Название этого состояния происходит от греческого слова, означающего натяжение, напряжение.
Мы с моим учеником К. на московском осеннем бульваре. К. периодически застывает, принимает странные позы, в которых, кажется, почти невозможно удерживать равновесие. Можно взять застывшего К. за руку. Рука ощущается как совершенно расслабленная, почти жидкая. Я поднимаю ее вверх и отпускаю. Рука тут же фиксируется в новом положении. Обычно движения обеспечиваются мышцами, которые работают толчками, почти как поршни. Но рука К. ведет себя совсем по-другому. Пока я двигаю ею, она как бы наполнена некой жидкостью, совершенно расслаблена, не оказывает сопротивления. Но стоит мне отпустить его руку – и «жидкость застывает». Этот особый режим движений встречается при кататонии и называется восковой гибкостью, как будто внутри движений, внутри тела плавится и застывает воск. Благодаря этому особому режиму работы нервной системы можно лучше понять, как мы удерживаем позу, как работают наши мышцы, автоматически обеспечивая стабильность изменчивого положения тела.
Почти все, что мы узнаем о человеке, так или иначе связано с его движениями. Речь, труд, эмоции, игра, творчество – все это проявляется через работу мышц. Пушкин писал чернилами и пером, но он мог бы диктовать или даже набирать текст на клавиатуре, превращая таким образом сокращения своих мышц в электрический сигнал. Во времена Пушкина уже был электрический телеграф, экспериментальная электротелеграфная линия работала недалеко от его квартиры на Мойке.
Мы умеем расшифровывать пятна на бумаге или экране, видеть за этими пятнами буквы, слова. Подключаться к внутреннему, то есть аутистическому, миру поэтов и писателей нас учат специально. Сначала учат буквам, чтению слов, предложений, текстов. Потом – делать пересказы, писать изложения, сочинения, анализировать текст.