Мир Гаора

Зубачева Татьяна Николаевна

– Старший, - позвал надзиратель.

Старший шёпотом выругался и пошёл к решётке. Может, и обойдётся. Раз света не зажгли и решётку не отодвинули, значит, не зайдёт. Ну, мать-владычица земная, пронеси и сохрани.

– Да, господин надзиратель.

– Держи, - надзиратель протянул ему сквозь решётку маленькую белую коробочку.

Старший растерянно взял её.

– Дашь ему, чтоб спал, - надзиратель движением подбородка указал в глубь спальни.
–

Сначала две, если не поможет, ещё две, - и, глядя в сторону, нехотя добавил, - я, бывает, за ночь по десятку съедаю.

Надзиратель повернулся и ушёл, оставив Старшего у решётки. Хлопнула дверь надзирательской. В тишине слышалось только тяжёлое дыхание Рыжего.

Старший осторожно повертел коробочку. В общем-то, он знал буквы и мог разбирать надписи на коробках и контейнерах, но здесь что-то не получалось. Он открыл её. Внутри лежало четыре маленьких розовых кругляша. Бабам всем таблетки дают, чтоб не рожали, а эти значит, чтобы спал. Пока Рыжий тихо лежит, а если опять начнёт кричать? И остальным-то в сам-деле спать тоже надо. Рыжий не виноват, конечно, но...

– Что это?

Старший вздрогнул и удивленно посмотрел на незаметно подошедшего к нему Ворона.

– Вот, надзиратель дал, чтоб Рыжего напоить.

– Я слышал, - кивнул Ворон, забирая у него коробочку.
– Пошли в уборную, почитаем.

Ну да - сразу сообразил Старший - от решётки их из надзирательской и подслушать могут, а если здесь они какую пакость найдут, то лучше, чтоб об этом не знали.

По дороге в уборную они вытащили из-под койки Аюшку.

– Напои его, пока он тихо лежит, - распорядился Ворон.

– Ага, - вздохнула Аюшка, послушно прижимая кружку к губам Рыжего, - попей Рыженький, ты попей, охолонь, а то сердце зайдётся.

Он пил, явно не просыпаясь.

В уборной Ворон тщательно изучил все надписи на коробочке. Хмыкнул.

– По десятку за ночь, - передразнил он надзирателя, - то-то он когда с утра, то как мешком пришибленный.

– А чо, - насторожился Старший, - вредные они? Он сказал, чтоб спать.

Ворон вздохнул.

– Да нет, это снотворное. Но... После голодовки Рыжий, боюсь, сильные они для него. Как бы он совсем не заснул.

– Навовсе?
– испугался Старший.
– Ну нет, давай их вон в унитаз спустим, а ему скажем, что дали.

– А он сейчас опять кричать начнёт, - возразил Ворон.
– Нет, давай так. Полтаблетки ему дадим, а остальные ты у себя в тумбочке держи. Раз надзиратель дал, то, - Ворон усмехнулся, - и придраться не к чему. Или ещё лучше Матухе отдай утром.

И как накликал. В уборную решительно

вошла Матуха.

– Чем это вы его поить вздумали? Спятил ты, Старший? Что тебе всякая сволочь скажет, ты уж вроде Тукмана сполнить готов?

Ворон повторил свои объяснения и спросил.

– А у тебя травы никакой для этого нет?

– Сон-травы?
– Матуха покачала головой, - ох ты, а ведь и нет, николи нужды в этом не было. Может, и впрямь... Говоришь, с половинки ничего не будет ему? Ну...

В уборную всунулась Аюшка.

– Ой, он молча бьётся, его Полоша с Волохом держат.

Старший выругался и бросился в спальню. Матуха и Ворон за ним.

Молча, это, конечно, не было. Рыжий продолжал ругаться и командовать, но то ли ослаб, то ли ещё что, и крика такого не было. Полоша и Волох сосредоточенно удерживали его, стараясь не дать ему упасть с койки или удариться о стояки. Ворон сокрушённо покачал головой.

– Придётся дать, а то и ему тяжело, и остальным не до сна. Давай будить, а то захлебнётся.

– Рыжий, - Матуха осторожно похлопала его по щеке, - очнись, Рыжий.

Он вздохнул и застонал.

– Рыжий, - повторила Матуха.

– А?
– наконец выдохнул он.
– Кто? Где я?

– Всё там же, - серьёзно, даже сердито сказал Ворон.
– Проснулся?

– Ворон?

– Да, держи.

– Что это?
– он растерянно ощупывал положенную ему на ладонь таблетку.

– Снотворное, - Ворон всё-таки решил дать ему целую таблетку, но одну.
– Воюешь слишком громко. Глотай и запей.

Подчиняясь командам, он засунул в рот таблетку, запил из поданной кружки и тяжело не опустился, а рухнул на подушку.

Они постояли над ним. Частое неровное дыхание постепенно сменилось более спокойным и ровным. Он вздохнул и вытянулся, обмякая.

– Заснул, - кивнул Ворон и строго посмотрел на Аюшку, - а ты посиди с ним. Если станет совсем редко дышать, разбудишь меня.

– Ага, - кивнула та.

– Всё, - Матуха зевнула, пришлёпнув рот ладонью, - всем спать.

И в спальнях, наконец, наступила тишина.

Впервые в жизни команда "подъём" не разбудила Гаора. Он не услышал ни крика надзирателя, ни утренней суматохи и суеты. Он спал без снов, ничего не ощущая и не помня, только полное спокойствие.

Утром многие первым делом бросились к нему посмотреть: жив ли, но вошла Матуха и погнала всех.

– Нечего тут, только парень успокоился. Старший, сколько ему на поправку дали?

– Три дня, - озабоченно ответил Старший, - успеем?