Мир Гаора

Зубачева Татьяна Николаевна

– Успеем, - ответил за Матуху Ворон.
– Первая ночь самая тяжёлая, дальше легче будет.

После вчерашнего Ворону верили, и утро пошло по заведённому порядку. Хотя многие стояли в строю отчаянно зевая, со слипающимися глазами, но рта о том, что, дескать, Рыжий никому спать не дал, никто не открыл. Понятно же, чего там.

Когда все ушли и наступила тишина, Маманя с Матухой решили разбудить Рыжего и напоить чем-то сытным. Как выводить человека из голодовки, они сами и без Ворона

знали: голодом наказывали часто, у иных хозяев на хлебе и воде неделями держали, да ещё работать велели. А здесь-то... Парень крепкий, вчера, конечно, плох был, а разлёживаться ему особо давать и нечего: три дня всего. Надо успеть его на ноги поставить и расходить.

– Рыжий, - Матуха, как и ночью, похлопала его по щеке.
– Проснись, Рыжий.

Глухо, как из-за стены, Гаор услышал, что его зовут.

– Аа?
– откликнулся он протяжным вздохом.
– Чего?

Два женских голоса засмеялись над ним.

– Просыпайся, Рыжий, поешь малость.

– Давай-ка, подсажу тебя.

Мышцы слабо отзывались на его усилия, но беспорядочных судорог уже не было. Он сел, ему сунули в руку приятно тёплую кружку, помогли донести её до рта.

– Пей.

Он послушно глотнул. Густая непонятного вкуса, но ему сейчас не этого, горячая, но не обжигающая жидкость заполнила рот и горячим, согревающим грудь, комком прокатилась по пищеводу. Он пил, переводя дыхание после каждого глотка. Жаль, глотков оказалось маловато.

– Спасибо, - выдохнул он, протягивая в пустоту кружку, - ещё.

– Нельзя тебе сейчас много, - ответил ему женский голос, - потом ещё попьёшь.

– Матуха?
– уточнил он.

– Ну да, кто ж ещё. А сейчас ложись и спи.

– Да, - он откинул одеяло и попытался встать.

– А, ну давай, конечно, - его подхватили под мышки.

– Я сам, - попытался он запротестовать.

– Сам-сам, ты всё сам, - засмеялась Матуха.

Несмотря на его протесты, ему не то что помогли, а чуть ли не довели до уборной и там одного не оставили. Обратно он шёл уже уверенней, или это ему только так казалось.

Он хотел ещё попросить Матуху снять повязку и спросить, чего так тихо, куда все подевались, но заснул, едва успев лечь. Матуха сама укрыла его, подоткнув одеяло.

– Всё, Аюшка, спать иди.

– А ежли он опять биться начнёт?
– спросила Аюшка, мужественно борясь с зевотой.

– Не начнёт, - улыбнулась Матуха, - он теперь спать будет.

– Я пригляжу, - важно сказал Махотка, упросивший, чтоб его при Рыжем сегодня дневальным оставили.

– А куда ж ты денешься?
– засмеялась Маманя.
– Давай только и остальную работу сполняй, а то я Старшего ждать не буду, сама накостыляю. Пол-то не метён, не мыт, давай, берись за работу.

–

Возле его койки не пыли, - озабоченно сказала Матуха, - смачивай чаще.

– Знаю, - шмыгнул носом Махотка.

Ничего этого Гаор не слышал. Он спал. Время от времени его будили, давали ему что-то пить, потом пожевать, вроде это была каша-размазня, он ел и пил подносимое ко рту и снова засыпал. Потом до него смутно доносился шум множества голосов, вроде его даже трогали, и он невнятно заплетающимся языком отругивался, чтобы ему дали спать. Однажды с ним уже было такое, когда после многодневного утомительного бессмысленного боя наступила тишина, и они повалились на землю кто где стоял и заснули, и санитары трясли их и пинали, пытаясь разбудить и так отделить раненых и убитых. Ещё дважды его сводили в уборную, и в последний раз он уже почти шёл сам и даже пытался ладонью считать стояки. Но и это сквозь сон.

И проснулся опять от шума, в котором не сразу, но узнал шум вечерней спальни, и попытался приподняться на локтях, почему-то он лежал уже на животе, хотя не мог вспомнить, когда и зачем повернулся.

– Чего тебе?
– спросил над ним озабоченный голос Ворона.

– Уже что, вечер?
– спросил Гаор, с трудом ворочая языком.

– Правильно вечер. Ну, как ты?

– Нормально, - он медленно, уж очень плохо его слушалось тело, повернулся и попытался сесть.

Ему помогли.

– Очунелся?
– спросил голос Старшего.

– Да, а как же...?

– Три дня тебе на поправку дали, - весело сказал Старший.
– А потом в гараж выйдешь.

Вокруг радостно заржали.

– Так что, Рыжий, лежи не хочу!

Гаор попробовал улыбнуться.

– Належался вроде. Голова только тяжёлая. И глаза...

– Голова тяжёлая от таблетки, - сказал Ворон.
– Не помнишь, как тебя снотворным поили?

– Помню, - не очень уверенно ответил Гаор.
– А... зачем?

– Воевал громко, - усмехнулся Ворон.

– Понятно, - вздохнул Гаор.

Неужели кого-то отметелили за него? Хреново. И откуда снотворное взялось? Но думать об этом и тем более спрашивать было тяжело. Он почему-то от этого короткого разговора устал. И попросил .

– Глаза развяжите.

– Ворон, как?

– Может, и впрямь, а?

– Очунелся вроде...

– Попробуем, - озабоченно сказал Ворон.
– Давай так. Ложись на живот, лицо с двух сторон руками заслони.

Несколько рук помогли Гаору выполнить указания Ворона и сняли повязку.

– Открой глаза, что видишь?

Зыбкий расплывающийся свет, нет что это? Серое, непонятное... А, понял!

– Подушку вижу.

– А теперь опусти ладони, подними голову. Ну?