Мир хижинам, война дворцам
Шрифт:
В эту минуту вынырнул из «ренскового» и Нарцисс. Он успел изрядно хлебнуть крепкого виноградного напитка во славу свободы пития на Руси. Теперь он жаждал бития.
— В морду им! — заорал Нарцисс. — Завязать шмарам юбки над головой и дегтем вымазать!
Боженко тоже очутился в толпе. Он кинулся выручать своих патрульных, сгоряча впутавшихся в скандал.
— Спокойно! — кричал Боженко. — Без паники! Сохраняйте революционный порядок! — Он мигом оценил положение. — Граждане и товарищи! В городе идет облава
— Правильно! — поддержали офицеры. — В окопы!
— Вот я и говорю!.. Граждане офицеры, — уже распоряжался Боженко, — выполните ваш патриотический долг: догоните с этими жоржиками колонну и сдайте их караульному начальнику!.. А ты, холуй, — крикнул он водителю, — разворот сто восемьдесят градусов и доложишь своему начальнику: груз сдан в фонд обороны согласно приказу Временного правительства!.. А вы, — он обернулся к полуживым с перепуга сестрам, — подберите подолы и — айда! Пока не задрали вам юбки и ни всыпали горячих!..
Возгласы «ура» приветствовали справедливый суд и расправу.
Оба земгусара, под конвоем десятка офицеров, догнали колонну дезертиров и тут же были втиснуты в их ряды. Сестры кинулись бежать и другую сторону, — за ними погналась стая уличных мальчишек, улюлюкая и выкрикивая соответствующие случаю, но непечатные эпитеты.
Вполне довольный собой Боженко, пощипывая бородку, вернулся на вверенную ему территорию у театра Бергонье.
— Молодцы, ребята! — подмигнул он Даниле и Харитону. — Инцидент ликвидирован! Патрулирование продолжать!
Он направился к театру. Нарцисс, мурлыча: «Он зашел в ресторанчик, чекалдыкнул стаканчик», пошатываясь, двинулся за ним.
— Вам куда, гражданин?
— Я с тобой, Василий Назарович! Молодец ты, ей–богу! Переходи в анархисты, будешь у нас лидером!
— Катись! На заседании вашу бражку представляет другой сукин сын, по фамилии Барон и с душой баронской: спелся уже с меньшевиками и эсерами и наших валит!.. А тебя, Иисусова пехота, все равно без мандата не пропустят…
Он перешагнул порог, и двое дружинников, охранявших вход, скрестили перед Нарциссом свои берданки.
С бранью, призывая все злые силы земли и неба на голову Боженко, большевиков, «совдепщиков» и вообще гегемона, Нарцисс поплелся через улицу назад, к своей братии.
Но посреди мостовой он вдруг остановился и завопил:
— Братва! Анархия! Под знамя Равашоля!
Анархисты кинулись к своему вожаку.
Нарцисс тем временем вытащил из–за пазухи черное полотнище. Полотнища натянули на две трости, и анархисты построились и колонну. На транспаранте белой краской было начертано:
«Мы — дезертиры. А ну, тронь!»
С песней о французском анархисте Равашоле, который призывал
Под голос набата, по гром канонады,
Под черное знамя, на зов Равашоля…
Окна и двери в домах поспешно захлопывались. Лавочники о грохотом опускали железные шторы в своих лавках.
3
Когда Боженко вернулся в зал, на трибуне стоял Андрей Иванов. Он взял слово по вопросу о том, какая же власть нужна Украине.
— Сама жизнь, — говорил Иванов, — требует, чтобы Всероссийский съезд Советов призвал автономию Украины в составе единой с Россией республики…
По залу прошел гул. Меньшевики кричали:
— Это — угроза русской революции!..
Эсеры тоже вопили, но — переполовинившись.
Украинские эсеры выкрикивали:
— Поддерживаем! Требуем автономии!
Русские эсеры присоединили свои голоса к меньшевикам:
— Измена! Вас инспирировала Центральная рада!..
— Нет, — отвечал Иванов. — Центральная рада тут ни при чем. Мы, большевики, единственная партия, которая не входит в Центральную раду. Но — такова платформа нашей партии большевиков, и она целиком отвечает чаяниям украинских рабочих и крестьян.
— Откуда вы там знаете, чего желают украинские рабочие и крестьяне? — послышались насмешливые выкрики.
Иванов положил перед собой на трибуну стопку бумажек:
— Вот резолюции сельских сходов, уездных съездов, разных собраний и митингов трудящихся. Таких резолюций — тысячи. Здесь у меня их несколько сот. Разрешите огласить? Чтение текста займет всего пять с половиной часов! Я начинаю…
В зале поднялся шум, топот ног и свист.
Когда кое–как установился порядок, Иванов сказал:
— Никогда не думал, что оглашение воли народа может вызвать в органе народного представительства такой отклик. Невольно приходишь к выводу, что этот орган потерял право представлять народ…
Шум разразился снова и не прекращался до тех пор, пока Иванов не убрал свою пачку бумаг.
— Ладно, — сказал Иванов, — не воспользуюсь парламентским правом цитирования документов в течение неограниченного времени. В этом, пожалуй и нет необходимости: все эти постановления единодушно требуют для Украины национальной автономии. — У него в руках появилась новая пачка бумаг, еще толще первой. — А вот это — резолюции сельских сходов с требованием передать крестьянам землю без выкупа. По Киевской губернии такие резолюции приняли крестьяне сел: Ракитное, Узин, Лосятин, Григорьевка, Забуянь, Загальцы, Красногорка, Ставы, Ново–Петровцы, Зозулинцы, Кагарлык…