Мир Печатей. Аристократ по обмену
Шрифт:
Я почувствовал её губы у себя на шее. Во рту пересохло. Руки как будто одеревенели. Да и весь я будто в бревно превратился. Замер. Оцепенел. И с ужасом понял, что ещё мгновение и Дара поймёт, что я неудачник-девственник, а не герой-любовник, к которому она привыкла.
Я судорожно пытался сообразить, что мне надо делать.
Но Дара внезапно затихла и обмякла. Дыхание её стало ровным. Она наконец-то заснула.
Я кое-как слез с неё и в недоумении уставился на спящую красавицу. И что мне с ней делать? Оставить так? А что будет, когда она проснётся
От напряжения я схватился за голову. Пальцы тут же запутались в волосах. Точно! Волосы!
Я решительно растрепал причёску Дары. Видимо, после моего ухода она решила накрутить эту башню на голове. Теперь же я повытаскивал шпильки и заколки, раскидав их вокруг.
Пуговки! Да простит меня её камердинер. Я рванул ткань на груди и жемчужные пуговки, как горох, посыпались на пол. На обнажившуюся грудь я изо всех сил старался не смотреть. Хотя пару раз взгляд всё же задержался на белоснежных округлостях. Я почувствовал, как начинают гореть щеки. И не только щеки… Я резко выдохнул и попытался отогнать навязчивые картинки, то и дело выползающие перед глазами. Из разряда — как могло бы всё прекрасно сложиться…
Так, что ещё? Чулки?
Но как бы я ни старался, не смог себя заставить залезть под юбку беспомощной девушке. Глупое рыцарство? Возможно. Но какие-никакие принципы — это, собственно, всё, что мне от меня осталось. Я снял с неё сапоги, оставив у дивана, и аккуратно уложил девушку. Затем накрыл пледом и вышел из кабинета. Внимательно осмотрел дверь на предмет каких-нибудь охранных знаков. Нашёл одну Печать возле ручки. Зафиксировал её в памяти. И быстро зашагал на выход.
По дороге мне не встретилось никогошеньки. Ни дворецкого, ни прислуги, ни хозяина этого поместья. Как будто специально все попрятались. Хорошо, что тёплый плащ висел там же, где я его оставил. От прогулок в шёлковой рубашке по снегу я словил насморк. И как бы ни бронхит. Поэтому я радостью завернулся в мех и вышел на улицу.
Карету со спящим кучером я нашёл там же, где и оставил.
— Сколько до дома?
— Мастер, стемнело, быстро не выйдет. Часа три потратим, ежели не больше!
Я погрустнел.
— А до Фиоре?
— Ещё два в другую сторону.
Я погрустнел ещё больше. С другой стороны, балы тут дают не то, что до утра. Чуть ли не до обеда. Поэтому вполне могу и успеть. Тем более, ящерун уже подобрал костюм. Осталось быстро его напялить и вперёд, к будущей жене!
Довольный таким раскладом, я попросил кучера ехать максимально быстро. Тот хотел было что-то возразить. Но передумал в последний момент.
Карета тронулась, и я достал дневник Аарона с твёрдым намерением узнать, что же там у них всё-таки было с Дарой.
Интерлюдия 2. Братья и сестры
В комнате царил полумрак и стоял запах плавящегося воска. Изредка тишину нарушало лёгкое потрескивание свечей. Тени от них тянулись по столу через всю комнату и терялись где-то в полумраке. Иногда они подрагивали от гуляющих сквозняков.
Периодически к треску прибавлялся шорох. Некто в тёмном балахоне, скрывающем лицо, сидел за столом. Сгорбившись, он то и дело вытаскивал один из десятка сложенных в кучу старинных свитков, аккуратно разворачивал и начинал внимательно его изучать. Спустя какое-то время он вздыхал и отбрасывал свиток в сторону. И тянулся за новым. За этим занятием он проводил все свободные вечера. И этот вечер не был исключением. Никто не знал, что именно он ищет в старинных записях Печатника Хи. Но узнавать это не решался ни один из членов Ордена. Если Магистр решит — сам откроет карты. А нет — значит, так надо.
Сегодня дела шли особенно тухло. Уже с десяток записей, и все — шелуха. Ничего ценного. Ничего истинного. От этого магистр раздражался. И терял терпение. А когда он терял терпение, обычно случалось что-то из ряда вон выходящее. Потому что он — основа и оплот тайного Ордена. Он должен быть всегда рассудителен и хладнокровен. И примером своим показывать братьям, как дОлжно себя нести в этом мире. И вести. Но сил на терпение оставалось все меньше. Особенно, когда молодые и назойливые собратья то и дело пытались оторвать его от Познания.
— И долго ты собираешься подглядывать? — не меняя положения и не отрываясь от изучения свитка, внезапно проговорил Магистр.
Полумрак около стены вздрогнул, качнулся, и от него медленно отделилась человеческая тень. Несколько шагов, и пламя свечи высветило тонкую женскую фигуру.
— Как вы узнали? Я же маскировалась лучше обычного?!
— Ты слишком громко думаешь, кошка Ви. Мягкие лапы ступают так, будто копыта буйвола. Дыхание подобно рычанию разъярённого льва. Тебя только мёртвый не услышит!
Девушка усмехнулась:
— Обычно, именно они моя категория слушателей. Издержки профессии, знаете ли.
Магистр отложил свиток и взял следующий.
— Ты знаешь, что я не в числе тех, кто поддерживает твою деятельность. Я считаю, что Орден получил бы намного больше пользы, служи ты ему всецело!
Девушка вздохнула. Этот разговор стал уже своего рода ритуалом. Из раза в раз Магистр заводил эту песню. Она обещала в скором времени перейти в Орден окончательно. И так всё оставалось уже почти десяток лет. Вот и на этот раз ответом были тишина и треск свечей.
— Что у тебя? — спустя какое-то время, не отрываясь от свитка, бросил Магистр.
— Штамп. Мне надо знать, насколько он годен.
Девушка отстегнула от пояса мешок и положила на стол, возле груды свитков. Магистр аккуратно развязал шнурок и вытащил тёмный кругляш с белым узором по контуру. Полез в ящик под столом, достал внушительных размеров лупу и принялся молча рассматривать узор.
Девушка стояла, будто статуя. Не моргая и практически не дыша. Казалось, будто время замерло в этой комнате. И только капли воска, то и дело стекающие по белым свечкам в лужицы, напоминали, что жизнь не остановилась.