Мир приключений 1986 г.
Шрифт:
— Я убежден, что вы заблуждаетесь, — сказал доктор. — Мы не имеем буквально никакого отношения к тем людям, которых вы именуете бандитами.
— Нет никаких оснований вам доверять, — ответил археолог. — Меня тут уже обманывали.
— Тогда сядьте и откройте рот.
— Ничего подобного. Вы не знаете о моих болезнях, а я знаю. Я простужен. Понимаете, я зверски простужен, и простуда у меня всегда выражается в зубной боли. Если бы вас держали часами на сквозняке, вы бы не рассуждали так спокойно.
— Доктор, — сказал Андрей, — я полагаю, что нам следует подчиниться. Дайте ему обезболивающее,
— Наконец–то разумный человек! Я вспомнил! Вы агент Космофлота! Я вас видел у консула. Значит, вы, вернее всего, не бандит.
Фотий ван Кун залез в аптечку, вытащил оттуда тюбик с обезболивающим, выдавил себе на щеку, растер, затем стал вытаскивать другие лекарства и пытался рассовать их по несуществующим карманам. Лекарства сыпались на пол.
— Это грабеж, — заметил доктор.
— Нет, это не грабеж. При моем состоянии здоровья я вообще никогда не выхожу из дома без аптечки. И совершенно неизвестно, когда в следующий раз я смогу ее пополнить. Дайте мне коробку!
Доктор растерянно поглядел на Андрея. Тот пожал плечами.
Доктор достал из стола пластиковый пакет. Фотий ван Куп сердито ссыпал туда конфискованные лекарства. И видно, это его примирило с доктором и Андреем.
— Вас тоже похитили? — спросил он.
— Да.
— А вы–то им зачем?
— Мы еще не знаем.
— Чепуха, — заявил Фотий вам Куп. — Вы отлично знаете. Им нужен корабль. Чтобы добраться до сокровищ Ар–А. Ясно как день.
— Сокровища Ар–А? — спросил Андрей. — Это что–то новое. И наверное, это может нам самим многое объяснить. Что вы имеете в виду?
— Я бы мог вам дать тезисы моего сообщения… — Фотий ван Кун потер лоб. — Но они утащили все мои записи и схемы. Все утащили.
— Тогда мы имеем право узнать об этом из ваших уст, — сказал Андрей. — Раз мы лишены возможности прослушать вашу лекцию.
— Работа еще не завершена, есть только самые предварительные результаты. Там масса интересного для археолога. Но для бандита — куда меньше. Да, там есть пушки и всякие пулеметы. Но они же ржавые!
Дверь открылась, и ВосеньЮ, не рискуя войти внутрь, сказал:
— Уважаемый ван Кун. Вы просили ужин. Ужин готов.
— Не нужен мне ваш ужин. У меня и без вашего ужина начинается гастрит. — И с этими словами археолог направился к двери.
Дверь закрылась.
— Еще один кусочек мозаики, — сказал Андрей. — Можно я зайду к Витасу?
— Заходите, — сказал доктор. — Странный тип этот ван Кун.
— Его похитили за день до нас. Все думали, что его убили. Они инсценировали ограбление и даже убедили стражу, что грабители утопили его в озере.
Доктор открыл дверь в госпиталь. Там в ванне с физиологическим раствором лежал Витас.
Андрей подумал, как меняется человек, когда он находится в неестественном состоянии. Ты смотришь на него и понимаешь, что это должен быть Витас Якубаускас. А видишь куклу, муляж, потому что мышцы лица расслаблены, чего не бывает даже в глубоком сне, от этого лицо становится неживым.
— Что же, — сказал Андрей, — надо отдать им должное. Они провели свою операцию безукоризненно.
— Что же делать? — спросил доктор. Они стояли рядом с Витасом, словно приглашая его участвовать в разговоре.
***
Наследник
Кают–компанию переоборудовали. Предусмотрительный наследник притащил с собой любимые вещи. Например, кресло. Может, не то, что стояло в его доме, но достаточно солидное, чтобы вместить тушу наследника.
Стол был накрыт скатертью цветов клана. Никакой уважающий себя властитель не будет есть на какой–нибудь тряпке.
Два воина в парадных туниках и шлемах стояли по обе стороны кресла, сверкая обнаженными клинками. В косицы усов были вплетены цветные ленточки.
— Мне тут нравится, — сказал Пруг. — Садись и поешь со мной. Не считай себя моим кровником. Это заблуждение. Смерть уважаемой ПетриА была следствием ошибки. Мы ее не убивали. Даю слово горца. Так что отведай моего скромного угощения. — Вдруг Пруг Брендийский засмеялся: — Второй день подряд у меня в гостях! Этой чести позавидовал бы любой министр. Да садись же! Мы с тобой вожди двух кланов. Ваш клан побежден, но в честном бою.
Воины внесли блюда с настоящей горской пищей. Значит, и об этом Пруг позаботился.
— Доктор голоден, — сказал Андрей.
— Я уже распорядился. Ему понесли пищу.
Андрей не мог отделаться от ощущения, что напротив него за столом сидит очень хитрый и хищный кот. Теперь многое зависело от того, что удастся узнать о намерениях и возможностях врага.
«Странно, — подумал Андрей. — За всю мою не очень удачную жизнь мне не приходилось еще сталкиваться с человеком, которого я мысленно называю врагом. А этому я враг».
— Я не считаю тебя врагом, — сказал Пруг, перегибаясь вперед и накладывая с подноса мешанку в миску Андрея. — Мне ничего от тебя не надо. Я своего уже добился. Дикий горец захватил корабль. Почему? Потому что вы избалованные люди. Вас защищает не ваше истинное могущество, а страх других перед вашим могуществом. Это и есть ваша слабость. Могущество рождает самоуверенность. И вот результат: мы летим, куда я хочу. И вы мне помогаете и будете помогать.
— Что вы этим хотите сказать?
— Да очень просто. Горец, дикий человек, слабый перед природой и господами, никогда бы не сел за один стол с убийцей. Он бы умер от голода. Он бы бросился на нож. А ты такой могущественный, что не считаешь для себя унизительным сидеть со мной. Ты думаешь, что перехитришь меня. А ведь человеку трудно перехитрить гиену, хоть он и умнее и сильнее. Гиена первобытное существо. Я первобытное существо. Даже твой неверный помощник ВосеньЮ — первобытное существо. Вы его научили летать в космосе, считать на компьютере, показали ему, как вы живете, вызвали в нем постоянную зависть и озлобление против вас. Внутри он остался таким же диким, как и до встречи с вами. Ты когда–нибудь был у него дома? Ты знаешь, с каким упрямством и почтением он выполняет все ритуалы первобытной жизни? Я это сразу проверил, как только замыслил великое дело. Я знал, что должен использовать вашу слабость — ваше могущество. Я стал следить за ВосеньЮ, и, узнав, что он внутри остался первобытным, я начал прикармливать его, а прикармливая, я его запугивал.