Мир приключений 1986 г.
Шрифт:
— Опять притворяетесь, князь.
— В твоих глазах я делаю неправильные вещи, я плох. В моих глазах я велик и справедлив. И если моя справедливость кажется тебе жестокой, это потому, что у тебя нет своей справедливости.
— На пути к своей справедливости ты уже многих убил, Пруг.
— Может, придется убивать и еще. Может, придется убить тебя. Но славить потом в песнях буд>т меня, потому что я полетел к гигантам и взял их оружие. Песню поют о великих завоевателях. В песнях нет места тем, кто стоял на пути великих завоевателей. Я вернусь на Пэ–У победителем. Это мой долг.
— Поймите же, все это выдумка. Нет никаких
— Легенда? Ты мне не веришь? Тогда, может, ты поверишь другому?
— Кого вы имеете в виду?
— Позови гробокопателя, — сказал Пруг воину.
Пока воин отлучался, Пруг молча вытащил из стеганой кобуры бластер и положил на ляжку, словно играл в шпионов и разбойников. Андрею казалось, что кают–компания, привыкшая к голосам пилотов и механиков, еще два дня назад уютная и чистая, насторожилась, замкнулась и ее стены, ее вещи смотрят с опаской и недоверием на чужаков — кресло, скатерть, курильницу, лохань, притащенные с Пэ–У. Да и что может быть нелепее и неправильнее, чем толстый человек в латах под рыжей, в синих цветах туникой, который обвис в кресле, лишь пальцы настороженно шевелятся, постукивая по рукояти бластера.
Археолог Фотий вин Кун удивил Андрея. Он уже привык за первую встречу с ним к его агрессивности, громкому бунту и настороженности мальчика, которого обижают одноклассники. Ван Кун вошел медленно, прихрамывая, остановился в дверях. Охранник подтолкнул его в спину.
— Простите, — скачал археолог.
«Они с ним поработали так, как и не снилось интеллигентному человеку, — подумал Андрей. — А археолог к этому не привык».
— Пришел, вот и спасибо, — сказал добродушно Пруг Брендийский. — Ты садись, не стесняйся.
Он говорил на космолингве с акцептом, мягким, даже приятным. Но по–книжному. Видно, прошел гипнопедические сеансы.
Кровоподтек на скуле, синяк под глазом, вроде бы оцарапано ухо. Рука на боку… Вернее всего, археолога били по почкам.
Фотий ван Кун сел бочком, осторожно, садиться ему было больно, но отказаться он не посмел.
— Как себя чувствуешь, не болит?
— Все хорошо, спасибо.
— Такая незадача! — сказал Пруг, не переставая сочувственно улыбаться. — Наш друг не поладил с одним из моих горцев. Оба оказались такими невоздержанными… От горцев всего можно ожидать. Но чтобы такой возвышенный, ученый человек так себя вел! Стыдно, почтенный ван Кун.
— Перестаньте… пожалуйста, — сказал ван Кун.
— Вот тут повелитель неба агент ДрейЮ, мой большой друг, интересуется, на что мы можем рассчитывать на Ар–А. Объясни ему, что вы нашли, не спеши, никто тебя не торопит
— Мне надо к доктору, — сказал Фотий ван Кун. — Расскажите своему другу сами.
Андрей не видел, где у Пруга спрятан хлыст. Он знал о таких хлыстах — бичах справедливости, — но видеть не приходилось. Хлыст был тонкий, из хвоста морской рыбы, с колючим шариком на конце.
Хлыст вылетел откуда–то из–за кресла, взвизгнул в воздухе.
Археолог сжался. Хлыст, описав круг, снова исчез. Пруг остановил жестом рванувшегося было вперед Андрея.
— Не надо, — сказал он. — Я только напоминаю. Господин ван Кун не достоин вашей заботы. Оп очень боится.
Фотий ван Кун глядел в пол.
Дикая ситуация. Мы забываем о том, что прошлое имеет когти и хлысты, что прошлое безжалостно и ни в грош не ставит человеческую жизнь.
— Возьмите себя в руки, ван Кун, — сказал Андрей. — Все это скоро кончится. Мы их посадим в клетку.
Пруг понял. Пругу это не понравилось. Пруг перестал улыбаться. Пруг решил принять меры.
Андрей был почти готов к этому. Психология Прута, если с ним немного пообщаться, не представляла глубокой тайны. Андрей прыгнул с кресла в тот момент, когда хлыст взвизгнул, разрезая воздух. Разумеется, оп опустился на больную руку, и боль была страшная.
Он со злостью к себе подумал: «Вот ты, голубчик, и потерял форму. Раньше ты бы успел отпрыгнуть».
Но, к счастью, злость и боль не замутили сознания. Здоровой рукой он успел схватить за конец хлыста и вырвать его. Он тут же отпустил хлыст, потому что колючий шарик распорол ладонь — этого еще не хватало! — но и Пруг потерял равновесие, тяжело вывалился из кресла вперед.
Воин выхватил нож. Андрей замер.
К счастью, Пруг быстро соображал. Он отмахнулся от воина, сам подтянулся сильными ручищами, втащил себя в кресло и сказал:
— Молодец.
Но смотрел при этом на археолога. Археолог глядел в пол.
«Ему сейчас кажется, что все это дурной сон, — подумал Андрей. — Ничего, было бы желание проснуться».
— Если вы еще раз поднимете хлыст на равного, то вам придется убить меня, — сказал Андрей. — Честь не терпит скотства.
— Ну ладно, ладно, — сказал Пруг, — я пошутил, и обиды нет.
— Кнутом не шутят.
Андрей говорил на языке Пруга. Он знал, что Пруг перешел грань дозволенного в отношениях между свободными людьми. Перешел ее не случайно. Успех с археологом, которого удалось сломить, дал надежду, что он добьется того же с Андреем. Археолог был чужаком. Андрей же, которого Пруг принимал в своем доме, был благородным. Иначе терял лицо Пруг — кого же он приглашал и кормил? Раба, которого можно хлестать?
— Я погорячился, — сказал Пруг.
Андрей больной рукой достал платок, прижал его к ладони. Он не хотел показать, что ему больно.
— У вас идет кровь, — вдруг брезгливо сказал археолог, как будто все это его совершенно не касалось.
— Ничего, — засмеялся Пруг. Он предпочел забыть о маленьком поражении. — Ты лучше повтори то, что рассказал. О планете Ар–А. О ее арсенале. Ты рассказывай своему ДрейЮ, я уже все знаю. Только не лги.
— Я излагал суть открытий в сообщении в Школе Знаний, — тихо сказал археолог. — Вы можете ознакомиться. Бумаги у вас.