"Мир приключений-3". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ
№ 3 1927
ГЛ. КОНТОРА И РЕДАКЦИЯ: ЛЕНИНГРАД, СТРЕМЯННАЯ 8
ИЗДАТЕЛЬСТВО «П. П. СОЙКИН»
Ленинградский Гублит № 36855.
Зак. № 743.
Тип. Л.С. П. О. Ленинград. Лештуков, 13.
Тираж — 30000 экз.
СОДЕРЖАНИЕ
№ 3 — 1927 г.
«БУНТ
— научно-фантастический рассказ В. Орловского,
иллюстрации Н. Ушина
«ПАПИРОСЫ КАПИТАНА ДЕ-САНГИЛЬЕРА»,
— рассказ Н. М. Денисенко, иллюстрации С. Э. Лузанова
«ПОЛЧИЩЕ УЖАСА»,
— рассказ В. Г. Кальдерона, с испанского пер. С. Кублицкой-Пиоттух, иллюстрации С. Мочалова.
НА ДАЛЕКИХ ОКРАИНАХ, — «МАХАУ»,
— рассказ Б. Ларионова, рисунки с натуры И. А. Владимирова
«ВЫИГРЫШ ОО-ЛАЙ-Ю»,
— рассказ из эскимосской жизни X. Т. Мунна,
иллюстрации М. Мизернюка
«АМЕРИКАНСКАЯ ДУЭЛЬ»,
— рассказ Б. П. Никонова, иллюстрации Н. М. Кочергина
ЗА РАБОТОЙ. — «ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ»,
— очерк В. Аристова, иллюстрации М. Яковлева
«МАТЕРИНСКАЯ СТРУНКА»,
— рассказ К. Р. Личфильда, иллюстрации М. Крестовского
«БЛОХИ-АРТИСТЫ»,
— очерк Л. Петренко, фотографии с натуры.
«ДОЛГ СЕРДЦА», — эпизод из жизни на реке Амазонке, —
рассказан К. Рейесом, иллюстрации С. Маринского
«НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ», задачи
ОТ ФАНТАЗИИ К НАУКЕ, — Откровения науки и чудеса техники:
• «Американская наука в борьбе с преступностью», —
очерк В. Н., с иллюстр
• Рентгеновские лучи, проникающие сквозь стену, с иллюстр.
• Искусственные острова в океане, с иллюстр
• Как делают движущиеся рисунки, с иллюстр
• Прыжок в пространство на аэроплане, с иллюстр
• Новый способ передвижения по воде и по воздуху, с иллюстр.
• Фотограф-автомат, с иллюстр
• Новое племя лиллипутов, с иллюстр
• Самая удивительная ящерица в мире, с иллюстр
«НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ», — решения задач
Обложка работы худ. Н. Ушина.
В исходном файле стр 79–80 отсутствует, часть материалов утеряна
БУНТ АТОМОВ
Научно-фантастический рассказ В. Орловского
Иллюстрации Н. Ушина
Глава I
ПРОФЕССОР Флиднер был сильно не в духе. Несмотря на свое обычное самообладание, он чувствовал, что на этот раз не может взять себя в руки, сознательно и твердо вести мысль по пути ясных логических выводов и широких обобщений. Их стройное течение по серым ниточкам мозга, — будто цеплялись друг за друга звенья железной цепи, — доставляло ему всегда огромное наслаждение. Но сегодня он был не в состоянии направить поток в спокойное, твердое русло. Это портило настроение, и даже привычная сигара казалась горькой и безвкусной.
Конечно, этому были причины.
Во-первых, сегодня утром Флиднер обнаружил в рабочем кабинете, помещавшемся рядом
В комнате царил беспорядок. Два ящика стола были взломаны, и содержимое их выброшено на пол. Воры, видимо, торопились, так как не успели тронуть остальных. Но что хуже всего, — был взломан несгораемый шкаф, и один из его внутренних ящиков тоже опустошен. Остальные носили следы попыток их вскрыть, но остались целы.
Что-то спугнуло ночных посетителей, и они бежали поспешно, не успев кончить дела. Это было видно и по оставленным ими следам: оброненный у окна, запачканный грязью и сажей носовой платок, капли крови у шкафа, — вероятно, от ссадин на руках, и обрывок вчерашней газеты. Никаких следов в саду не было, но вызванные профессором полицейский комиссар и агент сыска одобрительно покачали головами, осмотрели все и уложили в портфель найденные предметы, а затем явились с собакой; ищейка, выпрыгнув в окно, потащила своих проводников к каменной стенке, в которой оказался замаскированный кустами пролом, и дальше через двор— в одну из людных улиц Берлина. Словом все происходило так, как бывает обычно в подобных случаях, но Флиднер не мог отделаться от досады и раздражения, проводив агентов, уверявших его, что все идет наилучшим образом.
Просмотрев бумаги и документы, он обнаружил отсутствие некоторых из них, содержавших черновые наброски недавних работ; в них были данные, которые Флиднер держал в секрете и которые послужили для него звеном в дальнейшей работе.
И, разумеется, он отлично знал, кто стоял за кулисами всей этой истории. Здесь видна была направляющая рука знатока дела. Уже несколько лет в Нанси производились опыты в том же направлении. Маленький, сухонький старичок с пронзительным взглядом глубоко сидящих глаз, с седым хохолком на лбу и остренькой бородкой, портреты которого Флиднер с таким больным любопытством и злобой рассматривал в «Illustration», руководил этой работой и протягивал сюда свои жадные, цепкие пальцы. Эти два соперника не встречались друг с другом ни разу в жизни, но ненавидили один другого со всей глубиной чувства, на которую каждый был способен по-своему.
Они были словно две лошади, скачущие к одному призу. И призом Этим являлось овладение колоссальной энергией, дремлющей вокруг в неизмеримых количествах внутри мириадов атомов.
От того, кому из них первому удастся взнуздать эту силу и направить по своей воле, зависел в огромной степени исход глухой борьбы между двумя народами, борьбы, не прекращавшейся в сущности ни на минуту и после того, как перестали греметь пушки и рваться в клочья человеческое мясо.
Сегодня в этой скачке его противник взял фору, — обстоятельство достаточное, чтобы совершенно испортить настроение духа.
Но было и еще неприятное. Опасность грозила с другой стороны. Уже года два в лаборатории Флиднера работал научный сотрудник, молодой инженер, командированный сюда из России, этой удивительной страны, где еще недавно питались человеческим мясом и падали мертвыми от голода на уликах городов, а теперь интересовались электрификацией, распадом атомов, излучениями нервной системы и чорт знает еще чем, что, по мнению Флиднера, было вовсе не к лицу этим дикарям и каннибалам. Вначале Дерюгин ничем не выделился из среды остальных сотрудников Флиднера и даже казался немного тугодумом, во всяком случае не из тех людей, которым суждено открывать Америки. Он занимался работами в области химии радиоактивных веществ, и, хотя они тесно соприкасались с исследованиями профессора, но не возбуждали в нем беспокойства.
Но вот уже сполгода, как Флиднеру стало казаться, что Дерюгин знает гораздо больше, чем хочет показать, и чем ему знать следовало. Этого, конечно, нельзя было утверждать несомненно, однако по некоторым вопросам, по брошенным вскользь замечаниям, по постановке опытов, не связанных непосредственно с его работой — профессор начал угадывать пытливый ум, настойчивый и смелый, стремящийся проникнуть в захватывающую тайну. Блеск, который этот несколько сутулый человек не всегда мог потушить, и загоравшийся в глубине его глаз каждый раз, когда на лекциях или во время практикума заходила речь о распаде атомов, — наполнял Флиднера смутной тревогой.