"Мир приключений-3". Компиляция. Книги 1-7

Гнедич Петр Петрович

_{Дементий с жадностью стал вдыхать свежий воздух…}

Крошечный клочек неба, тонкая струйка воздуха, почти полная неподвижность… Но Дементий был наполнен счастьем, что он еще жив и готов был так жить всегда. Лишь бы жить и не быть мертвым!

Утренний воздух подкрепил его, но страшно хотелось

пить. Сделав несколько глотков воздуха, он снова стал освобождаться от земли, но мучительная жажда отнимала последние силы. Он сосал влажную землю, но вкус ее был пряный и чем-то пахло.

— Так пахнет на бойне, — вспомнил Дементий.

III.

Солнце высоко стояло над горой. Река переливалась у Кровавой Лощины. На берегу, в кустах, Дементий без рубашки и без сапог, в одних штанах — мыл окровавленную и испачканную глиной голову и руки, на которых не было ногтей.

Алая кровь окрасила воду Острая боль резала пальцы. Остановив холодной водой кровь, он сел на берегу, разорвал нижние штаны на узкие полоски и замотал пальцы. Голову перевязал оставшимся лоскутом. Солнце жарило голую спину, в голове стоял шум и тяжесть, точно ее налили свинцом, пальцы ныли и во всем теле ощущалась сильная усталость.

С трудом поднявшись с земли, Дементий зашел за кусты. Ноги едва двигались. Он лег в тени и скоро заснул. Сон был тревожный. Он ворочался, разбрасывал руки, бессвязно бормотал какие-то слова. Проснулся он от сильного шума. За горой рвались снаряды и трещали пулеметы. Наступали красные, оставаться в лощине было не безопасно. Если красные займут поселок, то для белых один путь отступления — через лощину.

Сон подкрепил Дементия. Солнце еще стояло высоко на небе. Поднявшись с земли, он перешел лощину и свернул в лес. Пройдя густыми зарослями, остановился под старой елкой и, прислушиваясь, решил ждать ночи.

Стрельба стала утихать. Дементий неподвижно сидел под елкой. Солнце заходило. Упали густые тени, наступила тишина и слышался таинственный говор леса. Только изредка разрезал воздух далекий выстрел и эхом откликался в лесу и нельзя было угадать — с какой стороны стреляют. Дементий уже начинал дремать, но спать было нельзя, и без рубашки становилось холодно.

Вдруг — слышит: невдалеке что-то зашумело, захрустели сучки. Дементий поднял дубину, которая туг же лежала в хворосте и, встав за толстой елкой, смотрел впереди себя. Шаги приближались. Вот они уже совсем близко.

Он вышел из-за елки. Перед ним, лицом к лицу, едва переводя дух, стоял низенький солдат в серой шинели. Увидя Дементия, он широко раскрыл глаза и застыл на месте. Дементий стоял без рубашки, с дубиной в руке. Низенький был безоружен.

— Брат! Товарищ! Не бей! — хриплым голосом сказал низенький, умоляюще смотря в глаза Дементию.

— Жена у меня, сын!

_{— Жена у меня сын! — умолял низенький.}

Дементий опустил руку. Он вспомнил Марью и маленького Кольку. Перед ним уже был не тот низенький, который завязывал ему глаза, а другой, у

которого была жена и сын. Вспомнил, как он оборвал ногти на руках — лишь бы не быть мертвым.

Ночью низенький, в тонкой гимнастерке и Дементий в серой шинели на голом тело переползали Кровавую Лощину к поселку, занятому красными войсками.

О ВОЛЬТЕРЕ, ГРАФЕ СЦИБОРЕ МАРХОЦЬКОМ

И РАЗБОЙНИКЕ МИКИТЕ

Исторический рассказ В. Боцяновского

Иллюстрации Н. Кочергина

Бывают иногда удивительные случайности. Недавно, проездом через Киев, я зашел во фруктовую лавочку и купил десяток груш, «дуль», как их здесь называют. Уже сел в трамвай, и только тут вдруг как-то бросился мне в глаза бумажный мешок, в котором лежали мои «дули»… Старинный, старый почерк. Знаете, такое «с» хвостиком вниз, «е», похожее на греческое «?». Рыжие чернила, синеватая бумага… Вижу «генварь», а не январь… Прочитал все, что было снаружи; едва дождавшись остановки, выскочил и помчался опять во фруктовую лавочку с твердым намерением скупить все мешки.

— Не продаст, — решил я, — куплю у нее все груши, а мешки заполучу.

Дело устроилось, впрочем, проще, чем я думал.

Правда, моя просьба продать мне мешки произвела на лавочницу приблизительно такое же впечатление, как в свое время Коробочку предложение Чичикова уступить ему мертвые души… В конце концов однако мы все же сошлись в цене, мешки оказались в моих руках.

Целых два дня мне пришлось потратить на приведение их в порядок, но если бы я потратил еще столько же времени, я об этом не пожалел бы…

Рукопись оказалась не то дневником, не то летописью, которую вел священник местечка Минковцы Подольской губернии. За хронологией Минковецкий летописец не очень, по-видимому, гонялся, но все же ее можно установить вполне точно, это — конец XVIII и начало XIX века.

_{Граф Игнатий Сцибор Мархоцький.}

_{С портрета 18 века, воспроизведенного в Большой Польской Энциклопедии.}

_{рис. П. Жилин.}

Вот первая запись:

«…Року божьего 1783. Прибыл к нам на жительство владелец имения граф Игнат Сцибор Мархоцький… Сказывают, он женился на незнатной особе и потому иначе в других местах ему жить невозможно… Сказывают, что»…

Дальше две строки тщательно густо зачеркнутых…

_____

Без всякой даты, но очень подробно записана беседа с графом Мархоцьким:

«…Когда я вошел в покои, именуемые кабинетом, то, по обычаю, хотел перекреститься… Одначе, того…