Мир за мир
Шрифт:
Звонок в дверь раздался, когда Алексей лихорадочно скручивал крышку с бутылки. «Да пошли вы все, я не обязан быть дома!» Но звонивший никак не хотел уняться.
«Опять этот алкаш с первого этажа на угощение напрашивается!» — он раздражённо отбросил пустой стакан и подошёл к двери.
— Ну кто там?
— Тот, кто мог бы и не звонить!
* * *
— Нет, ну что ты! Лично я никаких снов не насылаю.
— А кто тогда?
— Да обычно никто со стороны ни при чём, это просто разум играет. Но если такие сны… Говоришь, оба раза просила отпустить?
— Сама Оля? Просит отпустить и ещё издевается? То она людоматка, то стерва шмоточная?
— А ты не думал, пока она была жива — как вы с ней дальше жить будете?
— Не знаю, но не так же! Не так! — Алексей, поморщившись, забросил в рот водку и полминуты, приходя в себя, хрустел солёным огурцом (стараниями Стража Вихрей закуски на столе хватало).
— Не так? Все думают, что будет «не так», а потом не могут друг другу простить, что любовь ушла. Думаешь, это любовь сама по себе должна людей поддерживать? Наоборот, это муж с женой должны за ней всё время ухаживать, чтобы не засохла!
— Но как-то люди живут?
— А так вот и живут — на одной лени.
— Лени?
— Конечно. Не хотят менять ничего. Это Оля тебе крайности показывала, вот ты и побежал. А будь не так карикатурно?
— Так что же, любви нет? И Оля меня не любила?
— Да есть, есть любовь-морковь! Только для неё общее дело нужно. Республика[16], так сказать. А не домострой и не контракт на оказание услуг для взрослых.
— А какое у вас с Мариной общее дело? — Алексей никогда бы не осмелился задать Стражу Вихрей такой вопрос, будучи трезвым, но в задушевной беседе можно брякнуть ещё и не такое.
— Однако заметил! Скажем так, помогать таким, как ты. В Интернете про нас на самом деле правду пишут.
— Борис… А ты не скажешь, Оля меня любила?
— Любит! Потому и просила отпустить, чтобы вы расстались любимыми и не топили потихоньку любовь в тухлятине. Марина, что ты ухмыляешься? Между прочим, могла бы и позвонить!
— Зачем? Чтобы соседи потом трепались, что у Лёхи девка новая, а он себя предателем чувствовал и оправдывался? — появившаяся непонятно откуда Ледяная Дева присела на край дивана и взяла со стола пустой стакан. — Ну ты и спишь, прямо как медведь в берлоге. Мы тебя тащим-тащим по лестнице, а ты всё спишь.
— Да я уж догадался, как всё было. Машину ты сюда пригнала?
— Ага. Так что вы с Борисом решили?
— В смысле?
— Блин. В смысле — что с тобой дальше делать. И что делать с этими, — «Марина» развернула листок из блокнота. — Сержант Кресов Виталий Андреевич[17], в настоящее время прапорщик. Дёшево совесть продал, а? Даже офицерского звания до сих пор не получил! Совершил убийство по приказу своего непосредственного начальника, лейтенанта Семихина Игоря Юрьевича, в настоящее время майора. Ну и?
— А адрес?
— Адреса пока не скажу. И подробностей тоже. А то ты напьёшься и попрёшь на этого Семихина с голыми руками, а он профессиональный каратель, убьёт не задумываясь и ещё медаль очередную получит. Могу только сказать, что оба москвичи.
— Так что ты предлагаешь? — взмолился совершенно опустошённый Алексей. — Адрес я и сам выяснить смогу. И ствол достану.
— И всё? Вот ползёт такая гнида, вдруг бах — и пуля в башке. Так и подохнет довольный. За одиннадцать лет твоих страданий? Это если ты ещё попадёшь как следует.
— Он разрушил мой мир. Он отнял мою любовь.
— Беда с вами, романтичными юношами! — вклинился Страж Вихрей. — Ты бы ещё сказал — тёщу грохнешь. Ну какая там любовь? Семихин вообще не женат и не любит никого, он только задержанных баб раскладывает и в шлюх на халяву спускает. А Кресов со своей супругой восемнадцать лет существует, все помидоры завяли! Думаешь, если у тебя любовь была смыслом жизни, то у всех так?
— Всё равно! Око за око, зуб за зуб… и мир за мир!
— Ты сказал. Именно «мир за мир». А где у них кощеевы яйца…
— Это я тоже знаю, — подхватила Ледяная Дева. — Только с Лёхой что делать?
— А вот это знаю уже я, — Страж Вихрей, приобняв Алексея за плечи, посмотрел ему в глаза. — Беги! Отпусти свою память, не надо её стирать. И не пытайся любить чужой любовью. Твой путь только начинается. Слышишь? Беги!
* * *
Жизнь представлялась Даше Кресовой сплошными зарослями крапивы.
Из-за отца.
Конечно, институт заложничества освящён вековой традицией, но от этого Даше было не легче. Взгляды на улице, полные бессильной и не очень ненависти, преследовали её лет с шести-семи, когда она шла по улице с папой и папа был в форме. И тогда же исчез папин друг, весёлый дядя Андрей, по которому девочка сильно скучала и на вопросы о котором родители отвечали уклончиво. Маленькая Даша ещё не понимала, что эти взгляды предназначены вовсе не ей и что не от хорошей жизни отец постоянно ходит в форме.
Семилетних одноклассников родители подпускали к ней неохотно: «У Даши отец милиционер, она с тобой подерётся, а нас посадят! И смотри не брякни при Даше, о чём папа вчера на кухне рассказывал!» Десятилетние — дали ей погоняло «Ментовна» и демонстративно распевали «Зондеркоманда молодости нашей». Тринадцатилетние — изводили вопросами на тему того, какие пытки применяют в милиции. Шестнадцатилетние — просто не принимали её в компанию: скажет ещё сдуру папочке, что Артём на байке без прав гоняет, а у Катяры частенько косяк в сумке… Правда, откровенную травлю они прекратили — в десятом классе к ним зарулил парень какой-то кавказской национальности, который в первую же неделю обозвал Дашу «омоновской подстилкой». После этого все начали чморить уже его — при всей неприязни к ментам, демонстративно хамящих чучмеков ненавидят куда сильнее.
Возможно, с ней и начали бы искать дружбы, будь она дочерью гаишника или следователя, но чем может быть полезен омоновец? «Бить, бить, бить, на допросах пытать», как кто-то из сталинских наркомов выражался в резолюциях? Так это дело нехитрое, это люди и сами могут. А вот помочь человеку — именно как мент — омоновец при всём желании не сможет, ни легально, ни нелегально. Нет у него таких полномочий. Только бить.
Даша плакала. Даша дралась. Даша жаловалась папе. Папа был человеком толстокожим и отмахивался — бить его Дашку никто не бил, а злые слова — подумаешь!.. Даша ненавидела одноклассников за их несправедливость — её папочка не дерётся и даже почти не пьёт, за что же его честят убийцей? Как-то раз она прямо спросила отца об этом, получив в ответ гневную отповедь и после этого немного успокоившись: на дом «работу» Виталий Андреевич не брал, а о том, что он делает на службе, Даша настолько остро не хотела думать, что умудрялась временами даже забывать, где именно работает папа.