Мираж в обручальном кольце
Шрифт:
— Должно быть, подростки играли, — сказала техник-смотритель. — Вырастили дебилов на свою голову.
Но Ларисе это объяснение показалось малоубедительным. Зачем детям тащить огнетушитель на последний этаж? Это ведь тяжело. К тому же Лариса помнила, что силуэт, который мелькнул в оконном проеме черной лестницы, был никак не детским. Лариса удвоила бдительность. И неприятности вроде бы прекратились.
— Это мог сделать мой муж, — твердо сказала невестке Маша, когда та поделилась с ней. — Только он способен на такое.
— Но
— Не знаю, — пожала плечами Маша. — А у тебя есть другие версии?
Других версий у Ларисы не было. К тому же она помнила, как яростно был настроен Валентин против нее. И все беды начались сразу же после того, как деду стало известно о существовании внука.
— Может быть, он не верит, что именно Котя — отец ребенка, — предположила Маша. — Или что-то еще.
— Мне нужно лично с ним поговорить, — решительно сказала Лариса.
— Если он поймет, кто ты такая, правды он тебе никогда не скажет, — возразила Маша. — Не станет же он признаваться, что велел убить невинного младенца. А вот если бы он счел тебя посторонним человеком, то, как знать, может быть, тебе и удалось бы выведать у него кое-что. Вообще-то ты вполне в его вкусе.
— Я согласна, — кивнула Лариса. — Только как все осуществить?
— Мы с Юрой тебе поможем, — сказала Маша.
Таким образом Лариса очутилась на даче у Валентина. И стала заложницей обстоятельств. Покинуть дачу она не могла. А между тем ребенок оставался с Ларисиной мамой, то есть со своей бабушкой. Но несмотря на то, что Стасику у бабушки был обеспечен хороший уход, Лара по ребенку очень скучала.
— Ладно, не плачь, — попыталась утешить я ее. — Все будет в порядке. Скоро все закончится и ты сможешь вернуться к своему Стасику.
— А сейчас пошли ужинать! — подхватила Катька.
За ужином настроение у всей компании было смутное. Расстроенная воспоминаниями о своем сынишке, Лариса чуть ли не роняла слезы в тарелку. У остальных тоже что-то не замечалось бурного ликования по поводу того, что милиция нашла виновного.
— Я не верю, что это Толя убил Валю, — прямо заявила Галина. — Он не мог.
Я подняла глаза от тарелки и внимательно посмотрела на женщину. Открыв рот, я собралась задать ей вопрос, но меня опередили.
— Если он не мог, то кто же тогда, а, Галина? — спросил у женщины Веня. — Если ты что-то знаешь, то должна сказать.
И все уставились на Галину.
— Ты готова назвать убийцу? — внезапно осипшим от волнения голосом спросил у жены Петр. — Ты хорошо подумала?
— Нет, я не знаю, кто на самом деле убил Валю и Настю, — покачала головой Галина. — Но я точно знаю, что это не мог быть Толя.
— В самом деле? — приподнял одну бровь Боря. — И почему же?
— Что касается первого убийства, то Толя не мог убить Валю по причине своего роста, — сказала Галина. — Вспомните,
— Да, это так, — подтвердили мы все хором.
— А Настю Толя не мог убить, потому что провел всю ночь со мной, — сказала Галина.
— Что? — хором воскликнули мы с Катькой.
— Ну, не в этом смысле, что со мной, — принялась оправдываться Галина. — Петр тоже был с нами.
— Однако, — протянул Сеня. — Становится все интересней и интересней. И что же вы делали втроем в одной постели?
— Пошляк! — крикнула Галина. — Вовсе не то, о чем ты подумал. Толя просто пришел к нам за сочувствием. Понимаешь, чисто по-человечески. Он очень плакал, что ему не везет в личной жизни. Первая жена оказалась сумасшедшей, а теперь его любимая девушка, на которой он намеревался жениться, вдруг решила отдать предпочтение неграм. В общем, я из его пьяных слез поняла, что Толя догадывался о пристрастиях Насти к съемкам в порнофильмах.
— Но Толя сказал, что он ушел ночевать к Алексу с Веней, — возразила я.
— Он туда и пошел, — сказала Галина. — Но это после того, как поплакался у нас. И спать вниз он отправился уже в третьем часу ночи.
— Ну и что? — спросил Миша. — Мы же не знаем, в котором часу убили Настю.
— Это вы не знаете, — с торжеством сказала Галина. — А я спросила у следователя. И он мне ответил, что Настю убили самое позднее около двух часов ночи. Понимаете? Никак не поздней. А до четверти третьего Толя был у нас с Петей в комнате.
— Может быть, часы у вас в комнате врут? — спросила Катька.
— Я сплю всегда с часами, — вмешался в разговор Петр. — И вообще никогда их не снимаю. Даже купаюсь с ними. Перевести эти часы никто не мог, а сами вдруг начать врать они тоже не могли. Швейцарское качество.
И нам пришлось выслушать трехминутную лекцию о Петиных часах.
— И они никогда не опаздывают и не спешат, — говорил Петя, возвращаясь к интересующей нас теме. — Так вот, на моих наручных часах, когда Толя наконец избавил нас от своего общества, было двадцать минут третьего. И на часах, которые висели у нас в комнате на стене, было двадцать две минуты третьего. А на электронном будильнике, который Галина всюду таскает с собой, тоже было ровно три часа двадцать три минуты.
— Выходит, у Толи железное алиби? — недоуменно спросил Миша.
— Ничего подобного, — возразил Сеня. — Толя, если он действительно убийца, мог перевести часы.
— Нет, перевести время на тех часах, что стояли в комнате, мог каждый, в том числе и убийца, а вот перевести стрелки на часах, которые на руке у Пети, не мог никто, кроме него самого, — не согласилась с ним Галина.
— А во сколько пришел к вам Толя? — спросила я. — Может быть, он сначала прикончил Настю, а потом уже пришел плакаться к вам?