Миражи таёжного озера

Хиж Ксения

— Да где ж его взять? Был один, да сгинул. Сын старший у деда Миши. Забрали бесы его. Обманули, завели и забрали. Всё ждем, что он вернется, что он сильней, да только нет его пока. Сколько уж лет нет. Поговаривают, что сами старики то знают где он, по лесам бродят, еду носят, но мы — не видели.

— Вот почему баба Дуся в лесу нам встречалась. — Покачал головой Митя. — Вроде возраст уже, да даль такая, а она ходит.

— И Мишка все места здесь знает. Тоже на тракторе разъезжает. — Добавила женщина, соглашаясь.

—

Понятно теперь, — кивнула Ева.

— А вы девушка из общины же? — обернулась женщина.

— Да. Из интерната. Я волонтер.

— Говорят, у вас там есть такие умельцы. Но как позвать их? Как найти вашу общину? Сколько бы не бродили — не найдешь тропок. Словно заколдовано ваше место. Открывается только тем, кто вам самим нужен.

— Да нет, — с сомнением в голосе сказала Ева.

— Но все же есть там добры люди. Галина помогает таким как он. — Она кивнула на сына. — Но только если бес еще не обосновался окончательно.

— Галина? — Ева поперхнулась, вспоминая свою старую соседку с поселения. — Первый раз слышу…Она же стара, как…Да она еле ходит! Куда уж ей…и из общины не уходит никогда…

Что ты вообще знаешь? — прочиталась в глазах у женщины и Ева снова ощутила горечь обмана — она столько лет жила иллюзиями…

Злость разлилась по венам.

— А святая вода? Дайте ему попить!

— Ох! — женщина махнула рукой, гладя сына по отросшим волосам. Тот склонил свою голову ей на грудь и закрыл глаза, тихо дыша. — От одной водицы нет толку. Только бесится пуще прежнего — брань на весь дом. Шипит, кричит, да еще злее становится.

Она подняла голову сына и посмотрела на лицо. Глаза закрыты, губы плотно сжаты. Снова приставила к губам стакан с водой, но он еле заметно мотнул головой.

— Мама, как я устал, — прошептал он еле слышно.

Ева едва сдержала подступившие слезы. Присела на колени и коснулась пальцами его руки.

— Как его зовут?

— Вадим.

— Вадим, — обратилась Ева. — Пожалуйста, поговори еще немного со мной. Помоги мне.

— Он скоро вернется, — парень чуть дернулся, открывая глаза — серо-голубые, как тревожное перед грозой небо.

Ева выдохнула:

— Но пока ты с нами…

Он чуть поддался вперед, хрипло дыша.

— Катенька отпустила меня. Она ждет, когда ей вернут сына. Ей сына, нам — покой. Но она уйдет, а они — нет.

— Остальные ведьмы?

— Да.

— Мы найдем её сына! А потом как всё закрыть?

— Со слов Катеньки он держит проход открытым, чтобы быть с семьей. Чтобы украдкой и её видеть, потому как любил.

— Кто?

— Как кто? Ваш главный.

Ева вздрогнула. Кто именно? Старейшина общины? Или отец Григор? Или директор интерната? Или другие важные персоны общины? Или все-таки Никиткин отец? Если так, то ей будет сложно справится…

Ева облизнула пересохшие губы.

— А где вход в портал?

— На старом кладбище.

—

А еще? Из общины — где? Другие как ходят?

— Говорю же на старом кладбище.

Ева вспомнила дом Никиты, его двор и следы по снегу на старый погост. Девицу, что выходила из его дома и исчезала посреди двора. И тело снова оцепила дрожь.

— На другом кладбище? На погосте общины?

— Да.

— Как его закрыть? Как портал закрыть, знаешь?

— Верни сына и закроешь выход на сгоревшем погосте. На месте, где она умирала. А там уже и портал порушится. Ведь он открыл ее из-за нее.

— Верну.

— Катенька отстанет. Но душа ее все равно скитаться будет. Потому что он так хочет.

— Почему?

— Он держит ее. Только так может смотреть на нее.

Ева мотнула головой.

— Любит?

— Да. Другой вход так просто не найти и не закрыть. Из общины, да. Они в том мире скитаются, а в этом живут. Их много и они сильны. Их пол деревни. Много женщин в черных одеяниях. Ходят каждый день на кладбище с утра, а к ночи возвращаются. Как на работу ходят. А может, так оно и есть.

— О, господи, — Ева выдохнула. Подумала про Галину, что по слухам была уже давно мертва и тяжело вздохнула.

— Кто они?

— Те самые ведьмы.

Он вдруг громко рыкнул, и женщина испуганно отпрянула, чуть не сбив Еву с ног. Митя дернул Еву вверх и прижал к себе.

— Так, как закрыть?

Но парень в ответ лишь зарычал. Его рот расширился в безмолвном «О», а руки затряслись.

— Вадим? Как?

— Верни сначала мальчишку. Он здесь, в твоем мире. Спрятан от глаз.

— Старый полигон? Или община?

— Полигон. Колодец в поле стоит…

— Верну! — пообещала Ева. — А тот проход? Найду его и что дальше? Ритуал нужен?

— Конечно, нужен. — Сказал низкий голос. Парень замер и вдруг громко задышал, а потом посмотрел на нее. От светлых глаз не осталось и следа. Их заполнила чернота. Яркий блестящий зрачок — светился демоническим светом, на дне черных омутов плескался огонек азарта и радости; губы снова растянулись в улыбке, напоминающей оскал.

— Дрянь! — выдавил он. — Ничего не узнаешь! Ничего не сможешь!

В комнате снова стало холодно и повеяло смрадом.

— Посмотрим, — кивнула Ева, делая шаг назад.

— Ничего не выйдет. За тобой придут раньше, чем ты думаешь. Все уже всё знают! И за тобой, женишок, Евы, ха-ха! Ты станешь первой жертвой! Мертвый Митя и плачущая над ним Ева — дочурка убийцы, что знатно полил нашу землю кровью. Порадовал твой отец нас — один из нас! Ха-ха-ха!

Громкий хохот сотряс стены. Парень выбросил вперед руки, пытаясь ухватить ее, но Митя вовремя дернул Еву на себя, прикрывая. Пальцы одержимого защелкали в воздухе, с хрустом скривились, а потом сломанные повисли на ладони, словно ниточки. Женщина истошно закричала.