Мирный-3

Петров Борис

– Мы должны немедленно убрать контейнеры на нулевой уровень!
– влетел в кабинет к Павлу Сергеевичу мистер Томпсон.

– Это невозможно, все работы на пирсе запрещены до окончания ЧС, - спокойным голосом ответил Павел Сергеевич. Он не посмотрел на вошедшего, заполняя журнал.

– Вы что, не понимаете, что оборудование может погибнуть?! Немедленно, я сказал, немедленно, выводите людей!

– Мистер Томпсон, - Павел Сергеевич внимательно посмотрел на него.

– Я не имею права и не буду подвергать жизнь людей бессмысленной опасности. Работа в условиях шторма

на пирсе запрещена, как и любая другая работа на станции. На данный момент все буровые отключены, реактор переведен в режим ожидания.

– Мы не можем это просто там оставить! Куда делось судно? Мы еще не произвели полную выгрузку!
– Томпсон ходил по кабинету, яростно сжимая кулаки.

– Судно отправлено за пределы границ шторма, иначе его бы разбило о наш пирс. Мне не хотелось бы напоминать, но это было Ваше решение складировать все на пирсе, хотя мы неоднократно предлагали складировать на основном складе.

Томпсон яростно посмотрел на него, но потом нехорошо улыбнулся.

– Это саботаж, я безусловно отражу это в моем докладе, Вы же меня понимаете, Павел?

– Понимаю, но это будет Вашей ошибкой.

– Посмотрим, посмотрим!
– он выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.

По этажу разносилось оповещение, призывающее всех вернуться в свои комнаты, убрать все вещи с полок и ждать дальнейших указаний.

Стихия обрушилась на станцию яростной атакой, пуская бесчисленные легионы многометровых волн прямо на бруствер осажденной крепости, разбиваясь перед непоколебимостью волнорезов и других массивных конструкций, принимающих удар на себя первыми, но с каждой последующей атакой беря все новую и новую высоту. Центр урагана медленно двигался на станцию. Разрывая небо заревом далеких молний, моментально исчезающих в непроницаемом вспененном воздухе.

От ударов волн дрожали стены, мебель, сильно скрепя, сдвигалась по нечеткой траектории от одной стены к другой.

Костя сидел за столом и меланхолично пил чай, поглядывая на экран, в надежде уловить хоть что-нибудь в это слепой картинке беснующейся морской пены, камера максимально четко передавала картинку, но кроме крупных капель, будто бы повисших воздухе, да всплесков пены, подсвеченной частыми ударами молний, ничего видно не было.

Марине надоело одной сидеть на скачущей кровати и она села за стол рядом.

– Как ты можешь сейчас есть!
– воскликнула она с укоризной и завистью, удивляясь внешнему спокойствию мужа.

– А что такого, может это в последний раз, - усмехнулся он, но заметив гнев на лице жены, добавил доброжелательно.
– Станция рассчитана и не на такую бурю. Точнее сказать буря для нее как укус насекомого, безусловно болезненно, но не смертельно.

– Не понимаю, о чем ты!

– Я тебе уже говорил, но повторю.

– Сделай одолжение.

– Так вот, - не замечая ее выпада, продолжил он, - станция должна выдержать взрыв реактора, а это пострашней любого девятого вала будет.

– Шесть, - прошептала Марина.

– Что шесть?

– Шестой был, - прошептала она и ,выхватив его кружку, стала медленно пить горячий чай.

Костя, не возмущаясь, сделал себе новую. Ему самому

было не по себе от разгулявшейся стихии, в голове назойливо всплывали заверения ученых, что в этой части океана ждать сильных бурь не стоит, но что знает человечество об океане даже с высоты своего познания мира? Причины возникновения штормов были изучены вдоль и поперек, но все равно каждый раз стихия бывает первой, а научная база, объясняющая все и вся подтягивает свои доводы уже по факту события.

– Восемь, - прошептала Марина, в глазах ее был ужас и любопытство.

Он обнял ее за плечи, чувствуя, как она дрожит всем телом. Ему доводилось бывать во время нескольких штормов, пару раз он даже пережидал разгул стихии под водой, для Марины это было в первый раз, небольшая качка, с которой справится любое судно, не в счет. Его уверенность зижделась только на вере в правильность расчетов, что строения и система жизнеобеспечения станции выдержит любую стихию.

– Сколько уже насчитала?

– Восемь.

– Хм, где же девятый?

– Не знаю, посмотри!
– она показала пальцем на экран.

Картинка начала проясняться, на мгновение пена безвольно опала, открывая обзору возмущенную водную гладь, яркие вспышки молний осветили черноту далеко вдали.

– Смотри, смотри!
– закричала Марина, указывая на растущего вдалеке исполина, начавшего закрывать все пространство своей широкой спиной.

Они заворожено смотрели на приближающийся вал, почерневшей от гнева воды, тело сковало в суеверном страхе, ноги налились свинцом, руки безвольным плетями норовили повиснуть вдоль тела.

Опомнившись, Костя побросал все со стола в раковину, и, схватив Марину в охапку, сел на пол, упершись спиной в стену, соответствующую по его прикидкам направлению удара.

– Держись, - прошептал он и прижал к себе, Марина только что-то пискнула в ответ, плотно зажмурившись.

В ожидании удара время будто зависло, секунды длились неимоверно долго, и Костя начал подозревать себя в малодушии, усмехаясь тому, как это выглядит со стороны.

Он пропустил момент удара, если его вообще можно было бы почувствовать заранее. Стена больно шибанула его в спину, отбросив вперед на несколько метров, перед ними попадали легкие полки, как неумело запущенные снаряды, краем глаза Костя уловил, как мимо пролетела видео-панель. За первым ударом был и второй и третий, четвертый, слабея, заставляя здание только нервно подрагивать.

– Девять, - Марина спокойным и немного восторженным взглядом посмотрела на него.

Жан сидел за столом и, как всегда, неумело, растопыренными от напряжения пальцами, вносил текущую сводку в систему. Обычно этим занималась Айгуль, он отправил ее с утра на инвентаризацию, тревога, пришедшая всем после шторма, передалась и ему. По документам запасов хватало минимум недели на две, но внутри него точил свою норку маленький червь сомнения. Система вновь недовольно пропищала что-то свое, выделив на экране неверно введенные данные. Жан вскинул руки в возмущении, тихо прошептав ругательства, но система упрямо отказывалась принимать данные, требуя корректного ввода.