Мисс Свити
Шрифт:
Агата на миг замерла, лишившись дара речи. Затем развернулась и поспешила к Саманте, поджидавшей ее на крыльце.
— Это просто ужас какой-то!
— Но я все делала строго по рецепту!
— Да я не про твой пирог! Я про то, что случилось в Нью-Йорке!
— А, ну тогда ладно, — с облегчением вздохнула Маргарет.
И положила себе еще один изрядный кус только что испеченного custard tart.
Агата с Самантой находились у нее в гостиной. С тех пор как подтвердилось известие о теракте, они, как загипнотизированные, сидели перед телевизором и без конца смотрели закольцованную пленку, на которой было заснято, как самолеты врезаются в башни. Маргарет открыла бутылку хереса: надо же,
Пока они не отрываясь разглядывали на экране дымящиеся развалины Twin Towers, в квартиру их нового жильца Питера Пламкетта бесшумно проскользнул мужчина в длинном черном пальто с наголо бритой головой.
6
Среда, 12 сентября 2001 года
В то утро никаких роз Саманта не получила. Зато получила новое анонимное письмо. В конверте лежала карта Лондона и короткое послание.
Саманта повесила на место ключ от почтового ящика. Руки у нее тряслись. Почтальон опять приходил раньше 10.45, и снова она его упустила. Подобные нарушения привычного жизненного распорядка ввергали ее в отчаяние.
Она поднялась к себе в квартиру и, не распечатывая, бросила пакет из редакции «You and I» на письменный стол. Потом пошла на кухню, прихватив с собой карту города и записку от анонимщика.
— Мне надо выпить чаю, — бормотала она, наливая воду в электрический чайник.
Пока чай заваривался, она перечитала текст записки:
Встречаемся сегодня в 18.00 по адресу Нью-Кросс-роуд, 7. Я должен понять, почему она ушла.
Почерк был тот же, но тональность письма изменилась. В нем уже не звучала столь откровенная угроза, и это ее немного успокоило. Поразмыслив, она решила, что перед ней открывается три возможности.
A. Вернуться в полицейский участок и потребовать приема у начальника. Тот хам, с которым она говорила накануне, разумеется, так ей и не позвонил.
Б. Пойти на встречу.
B. Затаиться и ждать, пока этому психу не надоест ее донимать.
Самым соблазнительным представлялся третий вариант, но она заставила себя отдать предпочтение второму. Пора взглянуть в лицо этому озлобленному мужу. Как знать, может, поговорив с ним, она сумеет его утихомирить. В любом случае надо было кончать с этим делом. Страх, охватывающий ее по утрам в ожидании почты, мешал ей сосредоточиться на работе. Последний обзор она писала без всякого вдохновения, за что жестоко себя корила. Хуже того, она еще не придумала ни одного вопроса для заказанного Беверли теста на тему «Какая из вас любовница?».
«Посоветуюсь-ка я с бабушкой», — сказала она себе поднимаясь. Часы показывали начало двенадцатого. Значит, Агата, как обычно, ждет ее, чтобы помочь выбрать несколько писем для публикации в очередном номере. Тут она вспомнила, что даже не вскрыла пакет из «You and I». Ну и ладно, махнула она рукой, и пошла из квартиры, взяв лишь карту Лондона и записку.
В холле она чуть не споткнулась, налетев на огромных размеров сумку с продуктами. Наружу выглядывали пачки сахару и чая, несколько коробок печенья и множество консервных банок. Ход на лестницу перекрывали четыре одеяла и диванный валик, сложенные на нижней ступеньке. Только сейчас Саманта заметила, что дверь в подвал открыта и там горит свет. Она уже собиралась спуститься, чтобы узнать, в чем дело, когда ей навстречу по узкой каменной лесенке поднялась тетушка.
— Тетя Маргарет, ты что, мыла полы в подвале? — спросила она.
— Нет. Готовлю убежище на случай воздушного налета, — ответила старушка, стряхивая с себя пыль.
— Так мы вроде как ни с кем не воюем…
— Пока не воюем. Но после того, что эти террористы учинили в Нью-Йорке, надо готовиться к худшему. Сама Елизавета Вторая заявила, что она в шоке от последних событий.
Саманта с трудом сдержала улыбку.
— Ну, если не считать
— Времена меняются, моя дорогая. Конечно, моему Ральфу и в голову бы не пришло направлять самолет на башню, в которой полным-полно гражданских.
Подхватив одеяла и валик, она двинулась в подвал.
— Помочь тебе? — предложила Саманта. — Там крутые ступеньки.
— Не откажусь. Твоя бабка не потрудилась даже пачку свечей снести вниз. Уехала в Лондон с соседкой, с миссис Берден. Потащились смотреть смену караула в Букингемском дворце. Королева отдала приказ играть в память погибших американский национальный гимн. Твоя бабка — совершенно безответственная личность. Ведь Лондон тоже может стать мишенью этих ненормальных фанатиков. Я ее отговаривала. И знаешь, что она мне ответила? Что Георг Пятый не сбежал из города, когда его бомбили!
Саманта подняла сумку с продуктами и молча последовала за теткой в подвал. Тот факт, что бабушки нет дома, очень ее расстроил. Ей хотелось услышать, что та думает по поводу ее предполагаемой встречи с анонимщиком. Или, по крайней мере, предупредить ее, куда она уходит. О том, чтобы посвящать во все эти подробности Маргарет, не могло идти и речи. Иначе ей битых два часа придется выслушивать путаные советы, объяснения и комментарии.
Вернувшись к себе, она открыла записную книжку. Все-таки следует хоть кого-нибудь поставить в известность. Первой на ум пришла подруга детства Дебби. Правда, у Дебби четверо детей, которые вечно ее дергают, но она обязательно ее выслушает и что-нибудь подскажет. После пятого звонка Саманта повесила трубку — Дебби не было дома. Она попыталась дозвониться ей на мобильный, но попала на голосовую почту. За неимением лучшего Саманта надиктовала короткое сообщение: если до восьми вечера от нее не будет известий, пусть обратится в полицию.
Затем она набрала номер Беверли. Ответила ей секретарь: главный редактор на встрече в городе и в редакцию вернется только поздно вечером. С мобильным ее постигла та же неудача, что и с Дебби. Саманта и ей оставила сообщение аналогичного содержания.
Совсем отчаявшись, она решила связаться с Морин Парсонс. Та входила в их девичью тусовку, встречавшуюся в «Черном лебеде», хотя Саманта никогда не считала ее близкой подругой. Морин ей нравилась, но в ее присутствии Саманта немного робела. Голубоглазая блондинка, красивая породистой красотой, в глазах Саманты она являла собой образец жизненного успеха. Морин уже пятнадцать лет была замужем за Томасом, с которым познакомилась на медицинском факультете и который теперь стал известным кардиологом. Со своими двумя детьми они жили в просторном доме неподалеку от Хайгет-парка. Морин как-то удавалось совмещать профессиональную карьеру — она работала окулистом — и семейную жизнь. Мало того, она состояла в родительском комитете частной школы, где учились ее дети, да еще находила время для занятий теннисом и посещала курсы африканского танца.
Саманта позвонила ей в кабинет. И услышала от медсестры, что Морин на заседании конгресса, которое закончится не раньше семи часов. Саманта и ей надиктовала свое сообщение.
Только во втором часу дня она наконец села за письменный стол. Обычно в это время она уже сочиняла ответы на письма, отобранные для публикации в журнале. Но сегодня она еще даже не вскрывала пакет из «You and I». Недовольная собой, она вздохнула и приказала себе поторопиться. Из двадцати семи писем она отложила пять, быстро рассортировав остальные по папкам. В 13.10 перечитала отложенные письма. В 13.23 уже выбрала из них два — от женщины, у которой скоропостижно скончался муж (здесь можно провести параллель с внезапной гибелью жертв теракта в Нью-Йорке), и от бабушки, которой не давали общаться с внуками (она намеревалась посвятить очередную статью теме важности родственных отношений).