Миссис Марч
Шрифт:
Эми показала миссис Марч несколько рисунков Сильвии. Это были девчоночьи рисунки – пони и цветы, и покрытый пятнами портрет бабушки, но миссис Марч посчитала необходимым их похвалить, да еще и притворилась, что описывает их в деталях у себя в блокноте.
Миссис Марч уже собиралась предложить осмотреть другие комнаты. Она считала, что что-то особо пикантное удастся обнаружить в аптечке в ванной, но Эми внезапно сказала:
– Думаю, вы увидели все, что нужно.
Спустившись вниз, миссис Марч поблагодарила бабку и Эми за потраченное время и заявила, что приложит все усилия для публикации статьи, но предупредила, что никогда нельзя сказать точно, потому что ее издатели – люди ненадежные и рабы мимолетных увлечений. Она сама открыла входную дверь, видя, что никто не сдвинулся с места, чтобы
– Пожалуйста, верните носовой платок.
Миссис Марч остановилась в дверном проеме.
– О, я оставила его наверху, – сказала она.
– Нет, он лежит у вас в кармане.
Воцарилась тишина. Миссис Марч смотрела на Эми – на ее суровое выражение лица, по которому было видно, что слова миссис Марч не произвели на нее никакого впечатления. Оно напоминало лицо Джорджа Вашингтона. Миссис Марч услышала собственные слова, когда вынимала носовой платок из кармана:
– Знаете, я, наверное, перепутала его со своим собственным. Забавно, да? Наверное, я свой платок оставила наверху. Я такая рассеянная.
– Простите, как вас зовут?
Миссис Марч распрямила спину и на мгновение затаила дыхание.
– Джоанна, – ответила она и надела солнцезащитные очки перед тем, как выйти за дверь.
Ее первый день в Джентри оказался таким плодотворным, что едва ли следовало удивляться почти полному отсутствию продвижения вперед в следующие несколько дней. На второй день она купила несколько бутербродов в пластиковой упаковке и пакетов с солеными крекерами, чтобы жевать их, когда появляется легкое чувство голода, и не нарушать порядок в кухне у Эдгара. Она жадно съела бутерброды, а потом собрала крошки мокрым кончиком пальца.
Миссис Марч продолжала рыться в шкафах и ящиках в поисках каких-то подсказок. Она гуляла, спала днем. Она поймала паука перевернутым стаканом и оставила его там, хихикая и представляя, что об этом подумает Эдгар.
На третий день она обнаружила узкую деревянную коробку, спрятанную под кучей одеял в шкафу в хозяйской спальне. Она была заперта на тяжелый висячий замок. В крови у миссис Марч забурлил адреналин, она стала рыться в ящике с инструментами, стоявшем в гараже, и в конце концов ей удалось сбить замок молотком. Вместо тайной переписки Джорджа и Сильвии или дневника Сильвии, или пальцев Сильвии, миссис Марч разочарованно нашла охотничьи ружья Эдгара. Она сразу же вернула замок на место – купила точно такой же в универсальном магазине, сказав продавцу, что он требуется для велосипеда ее дочери в Гарвардском университете.
Она возвращалась в дом пешком и увидела на поляне самку оленя. Та ела мертвого кролика, кроличьи кости хрустели на оленьих зубах, и этот хруст нельзя было отделить от хруста снега под ногами у миссис Марч. Чуть раньше она нашла в доме сапоги и обула их. Шел снег, который скапливался на оленьей спине. Миссис Марч прижала руку к виску и пошла дальше. Ничем не потревоженная самка оленя продолжала есть.
На четвертый день миссис Марч сходила на могилу Сильвии. Она сразу же ее нашла, потому что на могильном камне лежало много цветов, мягких игрушек и писем. Сейчас цветы уже завяли, игрушки и письма тоже были не в лучшем состоянии. Глаз плюшевого мишки свисал на нитке из глазницы. Миссис Марч попробовала нарисовать это у себя в блокноте.
В тот вечер она позвонила Джорджу и сообщила, что вернется на следующий день.
– Хорошо, – ответил он. – Как там дела? Как твоя мать?
– Хуже, чем я надеялась.
– Мне очень жаль, дорогая.
– Ну, что можно сделать? Только смириться. Увидимся завтра, дорогой.
– Буду ждать.
В последний вечер в Джентри она положила блокнот в сумку и отправилась в городской паб – дешевое заведение, обшитое деревянными панелями, с липкими полами и парой видавших виды дорожек для боулинга у одной из стен. Виниловая обшивка барных табуретов, установленных в ряд у стойки, была порвана в нескольких местах. Фетровое покрытие бильярдного стола оказалось прожжено сигаретами. В воздухе висел ощутимый запах дыма, пива и человеческих тел. Казалось, что он
Миссис Марч сидела в кабинке в одиночестве, не снимая солнцезащитные очки и платок с головы, маленькими глотками потягивая из бокала кислое красное вино, которое бармен налил из двухлитровой бутылки. Она обратилась к нему, когда он снова завинчивал крышку.
– Вы когда-нибудь видели в городе этого знаменитого писателя? Джорджа Марча? Он когда-нибудь заходил сюда пропустить стаканчик?
– Я не читаю, дама, – ответил он, и это отбило у нее желание спрашивать про Джорджа.
Когда она спросила его про Сильвию, предполагая, что они с Эми частенько посещали этот бар, когда искали мужчин, бармен ей тоже не ответил. Вместо этого он посмотрел ей за спину и предложил:
– Почему бы вам не спросить об этом у ее парня? Он сидит вон там.
Миссис Марч развернулась и увидела молодого человека, который в одиночестве пил за столиком в дальней от входа части заведения.
Она не посмела к нему приблизиться, но выбрала такое место, чтобы смотреть прямо на него. Какое-то время она изучающе его рассматривала, потягивая вино через трубочку, чтобы не касаться губами бокала, заляпанного отпечатками пальцев. Парень Сильвии явно вспотел, он был бледным, с прыщами на подбородке, пил пиво, одну кружку за другой, что-то бормотал себе под нос, наконец встал, а потом, покачиваясь и хватаясь за столы по пути, направился к небольшой площадке у бара. Он начал медленно покачиваться взад и вперед, не совершая резких движений, откинул голову назад – глаза закрыл, а рот, наоборот, открыл. Сначала миссис Марч подумала, не начался ли у него эпилептический припадок, потом поняла, что он находится на маленькой танцплощадке – он сам превратил это место в танцплощадку. Миссис Марч встала из-за стола и, пошатываясь, направилась к нему, во рту у нее после выпитого вина по ощущениям лежал комок дурно пахнущей пряжи. Она так и не сняла ни солнцезащитные очки, ни платок с головы. Миссис Марч обняла молодого человека. Похоже, он этого не заметил и также не ответил на ее объятия. Его руки безвольно висели по бокам, но он также и не оттолкнул ее – и миссис Марч качалась вместе с ним, и качала его, как маленького ребенка, чувствуя, как его горячее тело прижимается к ее собственному. Если отбросить запах пива, то от него пахло кондиционером для белья и молоком для каши, как пахнет от мальчика, о котором хорошо заботится его мать. Миссис Марч представляла, как его обнимала Сильвия, как вдыхала его запах и слушала биение его сердца под свитером.
Они неритмично качались из стороны в сторону, совершенно не обращая внимания на музыку, пока бар не опустел, а бармен не объявил, что заведение закрывается.
Когда такси остановилось перед зданием, в котором находилась квартира Марчей, уже спустилась ночь. Ночной швейцар поспешил к машине из-под зеленого навеса, чтобы ее поприветствовать. Миссис Марч подняла голову и посмотрела на знакомый фасад. Ее дом. Высокий и впечатляющий в тусклом зимнем ночном свете, окна погружены в тень, как сотни прикрытых веками глаз.
Она не заметила ничего необычного в общем коридоре на шестом этаже, когда шла по ковру к шестьсот шестой квартире. Латунные ключи позвякивали на брелоке, когда она отпирала дверь. Она вошла, закрыла и заперла дверь за собой. Квартира была полностью погружена во тьму, тем не менее миссис Марч почувствовала, что она ждет ее, пускает слюни, напряжена, но неподвижна – и чем-то напоминает испортившуюся устрицу. Она стала шлепать рукой по стене в поисках выключателя, и внезапно тишину прорезал громкий вскрик – скорее, долгий громкий вдох. Миссис Марч захотелось открыть входную дверь, чтобы свет из общего коридора осветил ее собственный, но она поняла, что не может двигаться. Это дыхание продолжалось, теперь стало немного громче, почти шипело на нее. За стеной послышался звук спускаемой в туалете воды. Миссис Марч расслабилась, плечи у нее опустились – испугавший ее звук создавали старые трубы. Она нашла выключатель на стене, быстро ударила по нему на тот случай, если она ошиблась. Нужно было застать врасплох того, кто здесь маячил. На нее смотрел пустой коридор. У него будто появилось лицо с непроницаемым выражением. Где Джордж? Где Джонатан?