Миссия Эскарины Ставо
Шрифт:
Я оказалась на ногах раньше, чем Карлсон.
– Я хотела бы присутствовать.
Но они только отводили взгляды. С таким трудом налаженный контакт оборвался, как ниточка паутинки. Астеры вспомнили об отложенных делах, и я была вынуждена вернуться в свою каюту.
Дверь услужливо прикрыли за моей спиной. Герметизировать и запирать не стали: куда мне бежать с астероида?
Я села на койку, выровняла дыхание и прикрыла глаза.
Видеонаблюдение. Помнить о видеонаблюдении. Сергей уже продемонстрировал, что оно может превратиться в мощное оружие по завоеванию если не сердец, то, по крайней мере, голосов на всеобщем
Когда внутри леди извергается вулкан, снаружи наступает ледниковый период.
Особенно если в рукаве у леди спрятана тонкая самодельная стека.
Если верить наручным часам, время близилось к условным четырем часам утра. Если верить внутренним ощущениям, прошла вечность.
Охранник все-таки задремал, обманутый тишиной в ячейке. Коридор был пуст. Я вышла, одернула комбинезон и спокойным шагом направилась к ремонтному доку, не забывая осматриваться.
Большая часть личных ячеек была занята. Одна из дверей оказалась приоткрыта, и я старательно обошла узкую полоску света, прислушиваясь; но из каюты доносился только приглушенный храп.
Общий санитарный отсек в конце коридора пустовал. На кухоньке, где Сергей угощал меня кофе, никого не было, и я остановилась.
Не может быть, чтобы пираты не назначали дежурных. Кроме того, если уж в жилой ячейке были камеры, то с чего бы оставлять без наблюдения коридоры? Особенно — тот, по которому может сбежать пленница?
Я выглянула в ремонтный док. «Норденшельд» мягко сиял габаритными огнями. Самодельные станки неровным строем сгрудились у дальней стены. Ни души. Неиспользуемый док не вентилировали, и тишина казалась оглушительной.
Я прикусила губу. Украденная стека холодила кожу под комбинезоном.
А потом я развернулась и нахально щелкнула кнопкой кофемашины. Почуяв чужую руку, она бунтарски булькнула, отказываясь угощать пленницу без ведома хозяев, и я мстительно хлопнула ее по боку.
– Не так. Удар сверху и в диагональ. Цельтесь вон в ту крышку, под ней реле.
Я четко выполнила инструкции, добившись безоговорочной капитуляции кофемашины, и только потом обернулась.
– Почему вы не попытались сбежать? — полюбопытствовал Сергей, усаживаясь за столик.
– Потому что вы убрали всех с моего пути, надеясь, что я открою корабль, — честно ответила я и подставила под кофемашину вторую чашку, ни о чем не спрашивая. — А еще потому, что вы ни разу за весь день не поинтересовались, чем я занята.
– Если вы о той кошмарной статуэтке, то Кабан расписал ее во всех подробностях, — не преминул сообщить Сергей.
В качестве награды за честность я вручила ему первый кофе, куда, кажется, капнуло что-то из самой машины, минуя форсунки.
– И вы не захотели на нее взглянуть? Бросьте. Просто в мастерской тоже есть камеры. Вы уже все видели.
– Туше, — усмехнулся Сергей, отпивая из чашки.
– А теперь, — вздохнула я, усаживаясь напротив, — если я прошла все ваши проверки на уровень интеллекта, будьте любезны рассказать, чем закончились переговоры с Кенором Морангом.
– Не буду, — невозмутимо отозвался Сергей.
Я прищурилась на него поверх своей чашки.
– Что, еще остались проверки на границу моего долготерпения?
На этот раз он все-таки
В уютном полумраке кухоньки все звучало совсем по-другому. Запись обрезала обертоны и тональности; на оборванном сообщении смех казался приятным и беззлобным — но не более. В реальности Сергей звучал легко-легко, весело и пушисто. Его смех хотелось положить на музыку и запустить на повтор — на случай, если я вдруг снова останусь одна на корабле на три недели и мне понадобится что-то, что помогло бы сохранить рассудок и держать себя в руках. В противном случае я бы все-таки предпочла слушать вживую.
– Ладно, почему он вас выбрал, я понимаю, — отсмеявшись, сознался Сергей. — Но вы? Почему Кенор Моранг?
Я повела плечом, сбрасывая наваждение и сгоняя выступившие мурашки.
– Это отличная партия, — сухо ответила я. Короткая фраза, по крайней мере, давала возможность скрыть, как сильно изменился мой голос.
– И все? — недоверчиво спросил Сергей. — «Отличная партия» — этого достаточно, чтобы вы согласились провести с ним всю жизнь?
Я кашлянула, одновременно намекая на неуместность вопроса и изгоняя из голоса предательскую хрипотцу, и послушно дополнила:
– Кенор Моранг — самый молодой обладатель Ордена Марсианской долины, трехкратный победитель Офицерских гонок и герой Ганимедской кампании, удостоенный личной благодарности Ее Величества, — перечислила я. Сергей явно не проникся, и я безнадежно добавила: — Кроме того, Кенор нравился моей мама. Когда он пришел просить благословения, она была вне себя от счастья.
– Она? — переспросил Сергей. — Не вы?
Я опустила было взгляд в чашку, но снова заставила себя поднять глаза.
– Я была польщена. Но вы, судя по всему, считаете, что беспричинно, — заметила я. — Кроме того, вы старательно демонстрируете, что знаете о моем женихе больше, чем я, и он вас разочаровывает. Однако вам зачем-то понадобилось расспрашивать меня о нем. Должно быть, вы надеетесь, что я дам вам какие-либо рычаги влияния? Увы, господин Родионов. Кенор Моранг, которого я знаю, — достойнейший из людей, и он никогда не давал мне повода думать о нем иначе.
– Даже когда вы узнали, что он жив, здоров, но попросту не собирается возвращаться, предпочитая несколько тонн платины семейному счастью? — уточнил Сергей, приподняв брови. — Вам все равно, что он даже не попытался связаться с вами? Вы ведь видели наши возможности. Если бы Кенор захотел, на Земле узнали бы о его местонахождении еще три года назад.
Мне пришлось отставить чашку, чтобы подрагивающие пальцы не выдали моей нервозности.
– Простите, господин Родионов, но все, что касается платины, я знаю только из ваших уст. Вы не позволили мне присутствовать при переговорах с Кенором или хотя бы просто увидеть его. Я не могу быть уверена, что он действительно жив, а вы не тянете время.
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и вытянул ноги под стол, ухитрившись задеть обе мои щиколотки. Случайное прикосновение отозвалось внутренней дрожью, пока еще приглушенной, едва ощутимой, — но я все равно судорожно сжала колени, разрывая контакт.
– Почему вы меня не боитесь? — спросил он и на мгновение скосил взгляд вниз, под стол. — То есть… вы боитесь, но не так, как следовало бы. Словно у вас какой-то козырь в рукаве… и вы не стали открывать корабль, хотя вам наверняка были нужны какие-нибудь мелочи.