Миссия: соблазнить ректора

Летова Ефимия

Мы молча оделись в небольшом гардеробе, вышли из центральных академических ворот, но вместо того, чтобы сесть в экипаж, пошли пешком. Миар сунул руки в карманы и не смотрел на меня, не задавал вопросов и ничего сам не рассказывал. Выглядел он по-прежнему не сердитым, а скорее, опечаленным, и я испугалась. Может быть, невнятные слухи обрели плоть?

Может быть, у него серьёзные проблемы?

Но чем дальше мы шли, тем неуклоннее мои мысли сворачивали в другую сторону: а если он скучает об Акрысии? Если всё дело в том, что их свидание сорвалось, а он-то за этим и ехал в Асветон? Я в ЗАЗЯЗ уже три месяца, Миар всё время на

глазах, никаких отношений в это время у него не было, да и с кем. Наверное, для него это длительный период, вроде бы интимная близость относится к разряду значимых физиологических потребностей… А как же тогда справляются монахи?! Божественным благословением? Я представила Миара в монашьей чёрной рясе в пол, с одухотворённым лицом и смиренно сложенными на груди руками.

Миар из моих фантазий нахально показал мне язык.

Поток спутанных мыслей и нелепых фантазий прервал голос предмета моих размышлений:

— У вас такое лицо, словно вы задумываете военную операцию, — почти нормальным, насмешливым голосом произнёс Миар. — О чём вы думаете?

— О монахах, — честно сказала я, радуясь внезапной оттепели.

— О чём?!

— О монахах. Как-то же они справляются без женщин длительное время, а не подбирают первую попавшуюся… — я понизила голос, но всё-таки упрямо договорила, еле слышно, — Акрысию.

Миар миролюбиво хмыкнул.

— Такая просвещенная до развращенности девица — и одновременно сама наивность. Вы интересуетесь хоть чем-то, кроме мужчин, лада? Разносторонние увлечения полезны для мозга.

— Танцами, — буркнула я. — Да вы же сами знаете… Хотите, я вам станцую как-нибудь? Приватно.

— Спасибо, обойдусь. Так вот… Есть потребности, которые невозможно устранить силой воли, но их не так уж и много: дыхание, питание… Но большинство физиологических инстинктов не так уж трудно обуздать работой, творчеством, молитвами…

— Например, волю к жизни, — пробормотала я.

— Думаете? — неожиданно серьезно перебил меня Миар.

— Если бы это было не так, не было бы такого количества самоубийств.

— Это безумцы, — всё так же твёрдо и убеждённо повторил ректор. Я развернулась к нему, хотя, сказать по правде, хотелось глазеть по сторонам. Из окошка экипажа, да и из любого другого окна Асветон, столица Асветора, выглядел совсем иначе, терялись мелкие очаровательные детали: фонари в форме тростей-зонтиков, гигантские металлические грибы, под шляпками которых прохожие могли укрываться от дождя, флюгеры, украшенные изображениями чугунных драконов, лепнина на зданиях, повествующая о битве демонов с теми же драконами, героях древности в языках пламени, учёных магах над колбами и тиглями…

Но всё же ответ Миара интересовал меня больше, чем вся эта красота.

— Мне кажется, безумны те, кто лишает жизни других, — продолжила свою мысль я. — Сознательно лишает, я имею в виду, с умыслом. А за свою жизнь каждый в ответе сам.

— Церковь, несомненно, поспорила бы с вами. Жизнь дана смертным высшими силами, им и решать, когда она прервётся, — Миар опять потёр переносицу. — Впрочем, я согласен с вами. Считать, что ты вправе лишать жизни других, сродни болезни разума. Довольно пустых философствований, лада. Сейчас пять часов вечера. Предлагаю договориться миром и сразу на берегу…

— ЗАЗЯЗ закрывают?! — перебила его я.

Ректор остановился.

— С чего вы взяли? Странный ход мыслей, особенно в контексте

монахов и самоубийц.

— Просто вы какой-то не такой, — я немного смутилась. — Какой-то грустный, как головой ушибленный.

Миар взглянул на меня косо.

— А по-вашему стоит продолжать тупо пререкаться, кто кого перешутит? И давайте без этих ваших идиотских аббревиатур. Академия продолжает работать, как работала. Во всяком случае, пока.

— Тогда в чём дело? — настойчиво спросила я, с одной стороны мечтая раз и навсегда закрыть вопрос про Акрысию, с другой — совершенно не желая ему никаких проблем. Хотя именно это и было моей косвенной целью — поставить Миара в очень и очень проблематичное положение, отобрав столь ценный для него Ключ.

Интересно, что он открывает?

— То, что вы говорили — по поводу незаконной торговли ядовитыми веществами в последние пару лет — вполне себе подтверждённый факт, — не очень охотно выговорил ректор. — Меня — лично меня — не обвиняют на данный момент, но если я не найду виновника в самое ближайшее время, меня отстранят от должности, а Академию перевернут с ног на голову.

— Это же ваша Академия, — покачала я головой. — Как могут вас отстранить?!

— Я очень много в неё вложился, но формально роль Асветора не стоит преуменьшать.

— Разве вы не погасили займ наследством? — неосторожно брякнула я. Миар покосился, без настороженности, но цепко.

— Замечательная осведомлённость. Да, займ на приобретение в личную собственность зданий, инвентаря и прочего погашен, но земля-то остаётся в собственности Его Величества. Да и сейчас от королевского двора поступает значительная часть финансирования.

— Ладно, это я поняла. Знаете, как-то странно получается…

— Что именно?

— Воришка некоторое время безнаказанно промышляет торговлей ядами, выходит на теневой рынок и не попадается, а потом демонстративно и бездарно ворует какую-то безвредную мелочёвку.

— Я почти уверен, что это разные люди. Было два вора, хотя и звучит это абсурдно.

«Три», — едва не брякнула я, но каким-то чудом удержалась и промолчала. Всё это действительно было странно, причём любой из вариантов.

Мы прошли мимо конной статуи какого-то полководца, обогнули пустой фонтан и буквально нырнули в длинные торговые ряды. Сразу стало шумно, немного отступил щиплющий щёки морозец. Невольно я придвинулась ближе к Миару, если он и возражал, то про себя — народу у открытых лавок толпилось немало, и все активно толкались. Стали зажигаться зонтичные фонари, один за другим, разгоняя постепенно сгущающийся полумрак.

— Что за ажиотаж?

— Вы серьёзно? — Миар ухватил меня за локоть, спасая от неминуемого столкновения с дородной верладой в пуховом платке на голове. — Скоро же Громница.

— Ах, да…

День Зимних гроз — официальное название Громницы — пришёл к нам с мохнатой древности. В середине первого месяца на протяжении многих лет стабильно случалась серия зимних гроз, сопровождаемых сильными раскатами грома, ветром и ледяными ливнями. Вместо того, чтобы покрепче запереться дома и переждать погодную аномалию с кружкой чего-нибудь горячего, не в меру активные предки решили шумно отмечать буйство богов или демонов — в зависимости от того, в кого хотелось верить больше. Как правило, в Громницу устраивали шумные ночные застолья с песнями, танцами, музыкой, целью которых было переорать стихию.