Мистер Фокс и четырехлапый купидон
Шрифт:
— Господи, — бурчит Адам себе под нос.
Я тянусь поправить рубашку и вытираю рот тыльной стороной ладони. Меня трясет — может, от того, что нас застигли, может, от того, что мы делали.
Тренер наконец-то позволяет свистку упасть себе на грудь.
— У нас соревнование по волейболу через двадцать минут, — кричит он. — Брысь отсюда.
Мышонок гавкает на него, и я хватаю поводок раньше, чем псу удастся сбежать.
Мы следуем его приказу и уходим в странном молчании. Адам идет за мной на парковку, но мне нечего сказать. Он только что рассказывал мне, что не готов
— Послушай, там…
Из меня вырывается стон. Я ментально и физически истощена. Если он снова заведет свою песню о том, что ему нужно пространство или как он не готов к свиданиям, я перестану себя контролировать.
Взмахиваю рукой и обрываю его.
— Адам, хватит. Мы не встречаемся. Я понимаю, что бы это ни было… — я качаю головой, — ничего не было, ладно? Я уже забыла.
Он не отвечает и не исправляет меня, и за это я благодарна. Здесь на пустой парковке он частично скрыт тенью. Он не выглядит, как Вежливый Адам, мужчина, любящий животных. Он выглядит как Адам Соблазнитель, мужчина, который был готов толкнуть меня к двери и испробовать на мне свои похотливые штучки. Другими словами, мы на опасной территории.
— Увидимся, — бурчу я, поворачиваясь прямо к своей машине.
Я выдыхаю только, когда мы с Мышонком оказываемся на главной магистрали. Это были… самые странные полчаса в моей жизни. Психологу будет, о чем задуматься. Ну а я? Я не хочу приближаться к этой теме даже на расстоянии трех метров.
Трафик почти пуст, на светофоре передо мной загорается желтый, а затем красный. Давлю на тормоз и смотрю на свою правую руку, которой сжимаю руль. На ней отпечаток ладони Адама, там, где он удерживал меня у двери. Он уже исчезает. К тому времени, как я добираюсь домой, он исчезнет полностью, но я не могу ждать так долго. Тру кожу другой рукой, от чего вся рука становится красной, пока цвет не поглощает след отпечатка.
Вот. Его больше нет.
Светофор загорается зеленым, и машина позади меня сигналит.
— Уже ЕДУУУ, — кричу я в никуда.
Когда сворачиваю на улицу к своему квартирному комплексу, то не останавливаюсь на парковке. Проезжаю ее дважды, огибая блок, и обдумываю свои варианты. Я могла бы уехать прямо сейчас. То, что у меня есть здесь, жизнью назвать сложно. Я могла бы ехать, пока не достигну Хьюстона, Остина, Далласа. Могла бы продолжать двигаться, пока не доберусь до другого штата, другой страны. Могла бы начать жизнь сначала где-то и стереть последние несколько лет из своей памяти.
И, может, я бы так и сделала, если бы Мышонок не заскулил на заднем сидении, напоминая мне о моих обязанностях здесь, обо всех причинах, по которым я застряла в этом маленьком городке с его ничтожной жизнью.
Глава 16
Адам
— Адам, если бы мы знали, что ты будешь столько молчать, то пригласили бы манекен.
Я отрываю взгляд от нетронутого сэндвича с индейкой и вижу, как мама и Кэти с подозрением уставились на меня в ожидании ответа.
— А, да. Простите, — отвечаю я, пожимая плечами в ответ на их тревогу.
Прошло несколько дней после моего инцидента с Мэделин в ХАМЛ, и она не ответила ни на мои
Этим утром мама и Кэти позвали меня на ланч, а я не смог им отказать. С моим расписанием у меня нет времени на другую незапланированную встречу с мамой и ее игрушечной птицей.
Мы обедаем в кафе на Мэйн-Стрит, как раз напротив агентства недвижимости Мэделин. Не я выбирал ресторан, но я выбрал место за столиком, чтобы быть лицом к улице и видеть агентство. Мы здесь уже полчаса, а я ни разу не увидел Мэделин. Она, должно быть, ест на рабочем месте или выехала с клиентом.
— Если ничего такого не случилось, почему ты не ешь? — спрашивает мама. — Я уже почти закончила.
Чтобы доказать, что она ошибается, я беру сэндвич и кусаю его, не щадя.
— Ну ладно, — смеется Кэти. — Диана, я говорила тебе, что видела Мэделин в бакалейном магазине на днях?
Я притворяюсь, что все мое внимание поглощает сэндвич.
— Правда? Нет, не говорила.
Кэти кивает.
— Ага, всего лишь мельком. Мы обе направлялись к кассе, но она остановилась и заговорила со мной. Я даже не ожидала, что она вспомнит меня, поскольку они с Адамом очень мало побыли на барбекю.
Мама говорит:
— Она такая милая девочка.
— Очень милая.
Вот нет у меня чувства, будто они пытаются забраться мне под кожу, но именно это они и делают.
— Мы можем поговорить о чем-то другом?
Мама смеется.
— Конечно. Почему бы тебе не подкинуть нам тему?
— Как девочки? — я спрашиваю Кэти, зная, что именно я делаю.
Кэти одержима своими девочками, и она начнет говорить о них без умолку, стоит только завести тему. Этот прием я использовал несколько раз на неловких семейных обедах, когда моя мама намеревалась сосредоточиться на мне и моей личной жизни.
— О, с ними все прекрасно! Я рассказывала вам, что у Элли выпал еще один зубик?
Следующие полчаса я отключаюсь от них и погружаюсь вновь в свои мысли о Мэделин. Знаю, что на прошлой неделе я облажался. С самого начала я знал, что Мэделин была кем-то, в ком я мог бы быть заинтересован, поэтому приложил массу усилий, чтобы уважать это. Я пытался быть вежливым и отрешенным. Очевидно, меня настигали моменты слабости, но ничего столь ужасного, как то, что я сделал в спортзале.
Я пытался поступить правильно. Был так уверен, что откажи я ей и объясни, что не готов встречаться, это было бы джентельменским поступком, но тогда почему я чувствую совершенно противоположное? Выражение ее лица, когда я отказал ей, сломало что-то внутри меня. Она выглядела такой пораженной, такой полностью сбитой с толку. Ни одна женщина не захочет почувствовать себя настолько нежеланной.
Но проблема была не в Мэделин.
Она очень желанна.
Я хочу быть с ней. Боже, я бы взял ее у той металлической двери, если бы тренер нас не прервал.
И в этом проблема. Я говорю ей одно, а делаю другое. Не могу винить ее за то, что она злится на меня — я сам на себя зол.
С этого момента мне стоит оставить ее в покое к чертям собачьим. Стоит прекратить звонить ей и нанять кого-то другого для дрессуры на уроках. Стоит похоронить себя в работе и сфокусироваться на себе.